Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

Споткнувшись, Мар чуть было не упала на землю. «Ополчение не для женщин», — недовольно сказал какой-то мужчина, нечаянно задевший ее. Мар ничего не ответила, продолжая проталкиваться вперед. Она искала знамена, которые уже показались на площади Святого Хауме, в конце улицы Бизбе. Впервые в то утро Мар не стала сдерживать слезы, и у нее из горла вырвался крик, который заставил замолчать тех, кто ее окружал. Она ни о чем не думала — только кричала, наступала на ноги тем, кто шел впереди нее, и прокладывала себе дорогу локтями.

Ополчение собралось на площади Блат. Мар была уже совсем близко к статуе Святой Девы, которая, как и прежде, раскачивалась на плечах у бастайшей , остановившихся в центре площади. Но Арнау… Мар случайно услышала спор между горожанами и советниками города, которые не раз называли его имя.

Да, он был там, вместе с ними. Ей оставалось лишь несколько шагов до него, но на площади было очень тесно, а люди стояли так плотно друг к другу, что ей не удавалось продвинуться даже на пару шагов. Она вцепилась в предплечье мужчине, который не уступил ей дорогу. Тот вытащил из ножен кинжал, но, узнав Мар, рассмеялся и пропустил ее. Где-то здесь, за ним, должен быть Арнау. Она прошла чуть вперед, однако увидела только советников и старшину бастайшей.

— Где Арнау? — спросила Мар, задыхаясь и истекая потом.

Бастайш , мужчина внушительного роста, с ключом от святой урны, который висел у него на шее, посмотрел на нее и ничего не ответил. Это был секрет. Инквизиция…

— Я — Мар Эстаньол, — торопливо заговорила она, проглатывая слова. — Я осиротела после смерти бастайша Рамона. Ты должен был знать его.

Нет. Он не знал Рамона, но слышал о нем, о его дочери и о том, что Арнау стал ее приемным отцом.

— Иди на берег, — только и сказал он ей.

Мар перешла через площадь и помчалась по Морской улице, свободной от ополчения. Она догнала группу из шести бастайшей уже возле консульства; они несли на руках все еще не пришедшего в себя Арнау.

Мар хотела броситься к ним, но прежде чем она смогла это сделать, один из них стал у нее на пути. Пизанец дал им строгие указания: никто не должен знать о местонахождении Арнау.

— Пусти меня! — закричала Мар, извиваясь в его руках.

Бастайш поднял ее за талию, стараясь не причинить женщине вреда. Она не весила и половины тех камней и грузов, которые он носил каждый день.

— Арнау! Арнау!

Как долго он мечтал услышать этот голос? Открыв глаза, Арнау увидел, что его несли люди, лиц которых он даже не мог разглядеть. Они явно спешили и старались помалкивать. Что происходит? Где он?

— Арнау! — снова услышал он. Да, это был голос девушки, которую он не мог забыть и которую предал в доме Фелипа де Понтса.

— Арнау!

Берег моря. Воспоминания смешались с шумом волн и солоноватым привкусом бриза. Что он делал на пляже?

— Арнау!

Голос доносился до него издалека.

Бастайши вошли в воду и направились к лодке, которая должна была отвезти Арнау на фелюгу, нанятую Гилльемом. Морская вода забрызгала ему лицо.

— Арнау…

— Подождите, — пробормотал он, пытаясь выпрямиться, — этот голос… Кто?..

— Какая-то женщина, — ответил один из них. — Она нам не помешает. Мы должны.

Опираясь на бастайшей , Арнау стал на ноги у борта лодки. Он посмотрел в сторону берега. «Мар ждет тебя», — вспомнил он слова Гилльема и забыл обо всем, что его окружало. Гилльем, Николау, инквизиция, камера — все это вихрем пронеслось перед ним и исчезло.

— Боже! — воскликнул он. — Приведите ее. Я прошу вас!

Один из бастайшей поспешил к берегу, где молодая женщина все еще упрашивала, чтобы ее пустили к Арнау.

Он увидел, как Мар бросилась бежать к нему.

Бастайши позволили ей пройти к Арнау, который едва держался на ногах: казалось, его могла свалить самая нежная волна. Мар остановилась. Арнау стоял перед ней, опустив руки, которые повисли вдоль тела, как плети. Увидев слезинку, покатившуюся по его щеке, она подошла к нему и нежно подобрала ее губами.

Они не обменялись и словом. Мар сама помогла бастайшам поднять его в лодку.

Ему совершенно не нужно было сталкиваться непосредственно с королем.

Как только Гилльем ушел, Николау стал ходить из угла в угол по своему кабинету. Раз у Арнау нет денег, ему, генеральному инквизитору, незачем выносить приговор. Папа никогда не освободит его от обещания, которое он дал. Пизанец загнал его в западню. Если бы он хотел исполнить обещанное Папе…