Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

— Собираешься уходить, монах? — услышал он за спиной.

Жоан повернулся и увидел обессиленную вдову, всю в слезах.

Оба внимательно смотрели друг на друга.

— Жоан? — спросила женщина.

Эти карие глаза. Это лицо…

— Жоан? — настойчиво спросила она. — Жоан, я — Аледис. Ты помнишь меня?

— Дочь дубильщика… — не веря своим глазам, произнес Жоан.

— Что происходит, монах?

Мар подошла к двери. Аледис видела, с какой поспешностью Жоан повернулся к этой молодой женщине.

Монах метнул на нее растерянный взгляд и неуверенно сказал:

— Познакомься, это подруга детства. — Затем он обратился к Аледис и добавил: — А это Мар.

Обе поздоровались кивком головы.

— Это не место для разговоров, — голос солдата заставил всех троих повернуться. — Освободите проход!

— Мы приехали, чтобы увидеть Арнау Эстаньола, — сказала Мар, повышая голос.

Солдат посмотрел на нее сверху вниз, и на его губах появилась ухмылка.

— Менялу? — спросил он.

— Да, — подтвердила Мар.

— Генеральный инквизитор запретил пропускать к меняле.

Солдат уже поднял руку, собираясь оттолкнуть Аледис и Жоана.

— Почему запретил? — спросила Мар.

— Спроси об этом у монаха, — ответил тот, показывая на Жоана.

Когда все трое отошли от епископского дворца, Аледис спросила:

— Тебя, должно быть, вчера били, монах?

Жоан не ответил.

Она заметила, что доминиканец избегал смотреть на женщину с мулом, которая шла выпрямившись, решительно ведя за собой животное. Что могло произойти вчера? Мертвенно-бледное лицо Жоана казалось осунувшимся. Его спутница хотела видеть Арнау. Кто эта молодая женщина? Арнау был женат на баронессе, знатной особе, сопровождавшей его на помост у замка Монтбуй, когда он отменил дурные обычаи…

— Через несколько дней начнется суд над Арнау, — неожиданно сказал Жоан.

Мар и Аледис остановились. Монах прошел еще несколько шагов, пока не понял, что женщины не идут с ним.

Обернувшись, он увидел, что они стоят и молча смотрят друг на друга. «Кто ты?» — казалось, спрашивали глаза каждой из них.

— Я сомневаюсь, что у этого монаха было детство… а тем более подруги, — вымолвила Мар, вздернув подбородок.

Аледис не ответила ей. Мар продолжала гордо стоять, сверля незнакомку взглядом. Даже мул, который до этого спокойно стоял, навострил уши.

— Какая ты… недоверчивая, — сказала ей Аледис.

— Жизнь научила меня быть такой.

— Если бы двадцать пять лет тому назад мой отец согласился, я была бы женой Арнау.

— Если бы пять лет тому назад со мной обошлись как с человеком, а не как с животным, — холодно произнесла Мар и повернулась, бросив взгляд на Жоана, — я была бы рядом с Арнау.

Снова повисло молчание. Обе женщины неотрывно смотрели друг на друга, словно каждая из них пыталась оценить соперницу.

— Прошло двадцать пять лет, как я не видела Арнау, — призналась наконец Аледис. «Я не собираюсь вступать с тобой в борьбу», — читалось в ее глазах.

Мар переступила с ноги на ногу и ослабила узду мула. Ее взгляд перестал быть колючим.

— Я живу не в Барселоне, у тебя можно остановиться? — спросила она у Аледис, чуть помедлив.

— Я тоже живу не в Барселоне, — ответила та. — Я остановилась… с моими дочерьми в трактире Эстаньер. Но мы сможем все уладить, — добавила Аледис, увидев, что новая знакомая колеблется. — А он? — женщина кивнула на Жоана.

Обе посмотрели на монаха. С изможденным лицом, в грязной, изорванной одежде, болтающейся на его опущенных плечах, Жоан стоял на том же месте, где остановился.

— Он должен многое объяснить, — сказала Мар, — и может нам понадобиться. Пусть спит с мулом.

Жоан подождал, пока женщины снова отправятся в путь, и пошел вперед.

«А почему ты здесь? — спросит она меня. — Что ты делала во дворце епископа?» — думала Аледис, украдкой поглядывая на свою новую спутницу. Мар продолжала идти, таща за собой мула и не уступая дорогу тем, кто появлялся у них на пути. Что могло произойти между Мар и Жоаном? Монах выглядел совершенно подавленным… Как доминиканец мог допустить, чтобы какая-то женщина отправила его спать с мулом? Они пересекли площадь Блат. Аледис снова посмотрела на молодую женщину. Она уже призналась ей, что знает Арнау, но не сказала, что видела его в камере. А Франсеска? Что она должна сообщить о Франсеске?

Признаться, что она мать Арнау? Нет. Жоан с ней знаком и думает, что старуха — мать покойного мужа Аледис. Но что они скажут, когда их всех пригласят на процесс против Арнау? К тому же очень скоро выяснится, что она — публичная женщина, и что тогда?.. Наверное, им лучше ничего не говорить, но тогда как объяснить, что она делала во дворце епископа?