Френк Слотер - Чудо пылающего креста

Императрица Елена, так и не оправившаяся после гибели Криспа, умерла, даже не простив своего сына за трагедию, превратившую его в озлобленного, несчастного человека. В ее честь город Дрепанум, где она прожила столько лет, был переименован в Геленополь, но в далеком Иерусалиме ей строился более долговечный памятник — прекрасная церковь над гробницей Спасителя.

В эти годы тревог и печали Константин находил удовольствие совсем в немногих вещах: в том, как его сыновья и племянники проявляли себя способными правителями отведенных им территорий, и в том, как Новый Рим быстро превращался не только в один из самых красивых, но и самых значительных городов мира.

Однако щедрость, с которой он строил новые церкви, и великолепие его нового двора постоянно увеличивали бремя налогообложения, и народ все громче роптал против своего императора, кажется совсем позабывшего про заботу о нем, в отличие от молодых своих лет, и совсем теперь не пекущегося о благосостоянии и нуждах простых людей. Вот так из популярного и преуспевающего правителя Константин лет за десять стал мало чем отличаться от деспота в вопросах политики. И, будто бы у него и без того не хватало хлопот, в Церкви снова вспыхнули разногласия, так что его тревожной душе едва ли не показалось, что Бог, которому он отдал свое доверие, покинул его.

В результате дебатов на Никейском Соборе и, в частности, благодаря тому, что в это время Константин твердо держал в руках бразды правления, появился символ веры, выразивший в относительно немногих словах истину о великих тайнах, касающихся отношения человека к Богу. Кроме того, Собор выступил с анафемой, приведшей к изгнанию Ария и двух непокорных епископов, Евсевия Никомедийского и Феогнида Никейского, и посеял семена будущего раздора.

В Египте патриарх Александр вскоре после окончания Собора ушел со своего поста, и на его место был Поставлен Афанасий, яростный защитник идеи «единосущности» Бога Отца и Сына. Теперь, когда епископ Александрии стал самым главным противником арианской ереси, упорно цепляющейся за идею «подобносущности», казалось, больше не возникнет никакого разногласия.

Однако от Нового Рима Египет был отдален гораздо больше, чем просто от полуострова Малой Азии и восточного побережья Средиземного моря. Вскоре доктрину Ария снова стали проповедовать в Малой Азии и Келесирии, высекая искру, необходимую для разжигания нового пламени религиозных споров. Да и сам Константин дал толчок этому движению, когда под влиянием епископа Кесарийского, личности яркой и обладающей талантом убеждать, позволил Евсевию Никомедийскому и Феогниду Никейскому возвратиться из ссылки, а позже распространил свое императорское милосердие и на Ария, изгнанного в Галатию.

Возвращение двух епископов было безоговорочным — им позволялось снова вернуться к своим обязанностям. Однако Арию воспрещалось ехать в Александрию, где он незамедлительно вступил бы в борьбу с епископом Афанасием, чье положение в Церкви день ото дня становилось все более весомым. И все же, достигнув своей первой цели — возвращения из ссылки Ария, друзья мятежного священника избрали теперь второй своей целью самого епископа Афанасия.

Зная, что Афанасий пользуется репутацией опытного полемиста, они сначала сосредоточили свои усилия на одном из ближайших его соратников, епископе Евстафии Антиохском, и добились его изгнания. Этот акт произвола со стороны крайне предубежденного религиозного суда вызвал гнев многих людей и еще большее размежевание, но вслед за этим неподатливые ариане согнали еще двух епископов с их престолов. Только тогда они решили, что достаточно сильны, чтобы дать бой самому Афанасию.

К тому времени, когда Константин освятил Новый Рим, полемика шла в полном разгаре. И когда император, враждебно настроенный против Афанасия Евсевием Никомедийским и другими, повелел епископу Александрийскому вновь допустить в эту церковь Ария, Афанасий отказался. Этого-то только и добивались сторонники Ария. Но, к их глубокому разочарованию, Константин, крайне раздосадованный внутрицерковной борьбой, удерживавшей восточную Церковь в состоянии непрерывного брожения, не стал наказывать Афанасия. Но поток обвинений против него не прекращался, и спустя три года после освящения Нового Рима епископу Александрийскому было велено предстать перед религиозным судом в Кесарии.

Будучи опытным воином в полемических схватках по вопросам церковной доктрины, Афанасий отказался защищаться на территории противника перед заведомо предубежденным трибуналом. Когда наконец двумя годами позже в Тире состоялось разбирательство его дела, против него оказались выдвинуты старые, в основном абсурдные обвинения. Но, как и на Никейском Соборе, он защищался с таким мастерством, а сфабрикованные улики оказались настолько неосновательны, что суд не осмелился осудить его, боясь навлечь на себя гнев Константина. Вместо этого в Афины отправили комиссию для сбора дополнительных улик, на основании которых можно было бы строить новые обвинения.