Гаджимурад Гасанов - Зайнаб

Теперь волки, как по команде, окружили наши головы, цепь их вокруг нас все сужался. Они дышали быстро, как будто задыхались. Мы задыхались от противной вони, столбами исходящей из их голодно раскрытых пастей.

По команде вожака стаи один из волков кругами приблизился к одной из плачущих голов. В одно мгновение сомкнула острые клыки на ее щеке, откусила кусок и отбежала. По знаку вожака его примеру последовал второй волк: приблизился к голове, с воем набросился, откусил кусок и отбежал назад. Волчья стая, почувствовав горячую кровь, рассвирепела.

Вдруг мои глаза встретились с глазами волка, еще издалека нацелившего на меня. Кажется, это был вожак, красивый, сильный, с темной шерсткой, мощной рыжей грудью и поджаристыми ногами со стальной мускулатурой. Казалось, он до сих пор еще не испытывал зимнего голода и голода войны.

За ним последовали и другие волки. Но он не потерпел этого: вдруг он развернулся боком, усмехаясь криво поджатыми губами. Зло рыча, опустил морду к земле, сверкая лютыми глазами, щелкая острыми клыками с которых струями стекала кровавая пена. Волки отскочили и воем набросились на другие плачущие головы.

Волк мчался на меня. Меня поразили ни огромные размеры, ни окраска, ни длина ног. Меня поразило то, как он на меня шел: скаля огромные клыки, сверкая немигающими глазами. За две-три секунды, пока он на меня шел, я пережила всю мою жизнь, от рождения до сегодняшнего мгновения. Он остановился у самых моих глаз. В мгновение глядел мне в глаза, дыхнул на меня, лизнул языком в нос. Я чихнула, он отскочил в сторону. Я заглянула ему в глаза, он зарычал, подумал, что я его вызываю на бой. Утробно рыча, криво развернул морду, заглядывая мне в глаза, стал лапой рыть снег. Я не успела от него отвести глаза, как он, дико рыча, набросился на меня. Метнулся на меня и ухватился за щеку. Я дико закричала. Я почувствовала, как он от щеки с хрустом оторвал какой-то кусок мяса, как по ней потекла кровь. Но боли не почувствовала. Волк с дымящимся куском мяса отскочил в сторону, уронил на снег и одним махом проглотил его. Все это проходил перед моими глазами, как в кино, как будто эта трагедия происходит не со мной, а с кем-то другим. Волк собирался еще раз меня атаковать.

Вдруг в моем теле проснулась какая-то дикая сила. Иначе как я могла вытащить из ямы правую руку, молниеносно ухватиться за заднюю ногу набросившегося на меня волка? Волк сделал молниеносный скачок в сторону и вытащил меня из ямы. Я вдруг как в бреду услышала автоматные и пулеметные очереди, людские крики, ругань, русский мат. Это партизаны примчались нам на выручку. Я помню, как встала на ноги, дико кричала, звала, побежала в их сторону. Вдруг в моих глазах померк свет, перед глазами закрутились какие-то круги. Я упала лицом в снег, вдруг вокруг меня завертелись лес, поляна… Дальше ничего не помню…

С того дня, который разделил мою жизнь на две части: светлую и черную, — прошло более двадцати лет. И горе в сердце ушло глубоко во внутрь, и шрамы на нем зарубцевались, и я тоже пока как-то живу, механически что ли? — горько взглянула мне в глаза. Многое людям простила: и непонятное отношение, и брезгливые взгляды, и противный шепот за спиной, и смешки особенно со стороны молодых людей. В годы войны со стороны фашистов стерпела и унижение, и оскорбления, и насилие, и жестокости, и утрату самых дорогих для меня людей. Ко всему привыкла, даже к жажде смерти. Но как переносить косые взгляды, непонятные усмешки, бросаемым в адрес моего увечья женщинами, пережившими войну, голод, никак не могу понять!

Вы думаете, не я хотела быть счастливой, любимой? Не я хотела под в обнимку с мужем, любимыми детьми пройтись по городским улицам? Самое большое счастье в жизни спелой женщины — это иметь ребенка! Кто сегодня лишил меня такого счастья? Кто отнял у меня молодость, красоту, завтрашний день? Ради кого и чего я всего этого лишилась?

Ее глаза были полны слез, губы дрожали, руки судорожно сжимались. Она плеснула остатки коньяка в свой стакан, одним глотком судорожно глотнула содержимое в стакане, вдруг разрыдалась. Извинившись, быстро вышла из купе в коридор.

Я стоял у окна вагона в оцепенении, судорожно думая, как успокоить, как помочь этой женщине, за короткое время ставшей для меня очень дорогой и близкой.

Когда она долго не заходила в купе, я вышел в коридор за ней, а ее нигде не было. Оставив свой багаж, она покинула вагон. Нашлись свидетели, как на одной остановке она вышла из вагона и больше не вернулась.