Юрий Нагибин - Мартин Андерсен-Нексе

…Семейная трапеза в доме Нексе: первая за многие месяцы. Бледный, осунувшийся, но вновь оживленный, с горячими глазами, Нексе сидит во главе стола. Дети — на высоких стульчиках, младший — на руках Маргрете. Она кормит его вареным картофелем, размоченным в соусе. На столе блюдо жаркого и несколько бутылок пива.

— Ты задала нам настоящий пир, Грета! — отодвигая тарелку, говорит Нексе.

— Ты должен хорошо питаться. Хочешь еще пива?

— Спасибо. Я выпил целую бутылку, надо растягивать удовольствие. Жаркое особенно удалось.

— Да, этот Большой Клаус не успел залежаться у мясника, — обрадованная похвалой мужа, говорит Маргрете. — А вымоченный в уксусе — хоть на королевский стол!..

Слышится долгий автомобильный гудок. Нексе встает и подходит к окну.

— Ого! «Роллс-ройс»! Кто бы это мог быть?

Услышав название знаменитой фирмы, Олуф и Инге бросились к окну, не обращая внимания на возмущенные крики матери.

— Ну, Грета, ты можешь гордиться. К нам пожаловали первые бонзы социал-демократической партии. Наш отечественный Боргбьорг и знаменитый Майер из Берлина.

Взволнованная визитом высоких гостей, Маргрете поспешно спроваживает детей из столовой, хватает блюдо с Большим Клаусом и уносит в кухню. Слышится звонок и тяжелые шаги в холле. Нексе со сдержанным интересом ожидает появления нежданных визитеров. И вот они вошли: редактор «Социал-демократен» Боргбьорг с длинной красной раздвоенной бородой и Освальд Майер, которому друзья по справедливости дали кличку Слон. Но этот заплывший свежим розовым жиром гигант с непропорционально маленькой головой движется удивительно легко, а жесты его ловки и округлы.

— Мы без предупреждения, — говорит Боргбьорг, — прямо с обеда. Но дело крайне срочное…

— Хотите кофе? — предлагает Нексе. — Конечно, цикорий…

— Кейн кафее, нур бир! — решительно заявляет спутник Боргбьорга.

— Настоящий немец! — восхищается Боргбьорг. — Знакомься, Нексе. Освальд Майер — один из столпов немецкой социал-демократии.

— Весьма польщен…

— Абер эйнен круг! — взывает Майер, ловко срывая крышки с пивных бутылок.

— У нас нет кружки, — растерянно говорит Нексе. Стрельнув округ глазами, Майер хватает вазу с засохшими гвоздиками, вынимает цветы и опорожняет в вазу бутылки.

Боргбьорг, с восхищением следивший за манипуляциями Майера, берет оставшуюся бутылку и пьет из горлышка с громким бульканьем. Нексе раздражает вся эта бесцеремонность, к тому же жалко пива.

— Я жду, — говорит он довольно резко.

— Прости, Нексе. — Боргбьорг оторвался от бутылки. — Но какие могут быть церемонии между старыми партийными товарищами? — и без всякого перехода: — Тебе, конечно, известно, что у нас катастрофа с топливом?

— Еще бы! Но министр труда только и умеет трепать языком.

— А вот немецкие товарищи не треплют языком. Они предлагают реальную помощь.

Нексе мгновенно настораживается.

— С чего бы вдруг?

— Наша партия, как ты знаешь, стоит на стороне Германии, — доверительно говорит Боргбьорг. — В рабочем движении немцы наши учителя. К тому же, без всякого сомнения, Германия победит. И тогда для рабочего класса начнется новая жизнь… Кайзер обещал немецкому народу всеобщее процветание, а кайзеру можно верить.

— При чем тут нехватка угля?

— Германия воюет на два фронта, но, несмотря на это, протягивает нам руку помощи. Немецкие партийные товарищи предлагают организовать совместно топливное предприятие.

Он кивает в сторону Майера, который продолжает поглощать пиво из вазы, будто этот разговор его ничуть не касается.

— …Мы получим уголь. В большом количестве. На благо нашему трудящемуся, населению.

— Ну хорошо, — нетерпеливо говорит Нексе. — А что взамен?

— Взамен, взамен!.. Какой ты недоверчивый, — ворчит Боргбьорг. — Одна братская услуга стоит другой. Германии нужна рабочая сила. У нас полно металлистов, они голодают и мерзнут. Нам дадут уголь и кокс, а пятьдесят тысяч наших безработных получат работу в Германии. И нам хорошо, и немцам хорошо.

— Наши рабочие на это не пойдут, — мрачно говорит Нексе.

— Почему? Никто не собирается ввязывать датчан в войну. Их используют на трудовом фронте. Остальное сделают немецкие солдаты.

— И победа прусских юнкеров станет победой немецких рабочих?

Оказывается, Майер понимает по-датски. Он с силой хлопает своей огромной кружкой по столу, вытирает пивную пену с губ и говорит на ломаном, но понятном датском: