Александр Филимонов - Приди и помоги. Мстислав Удалой

Ничего не поделаешь — приходилось Константину верить и рассчитывать на него как на союзника. Война продолжалась. Зная, что Ярослав находится в Переяславле со всем своим войском, Мстислав Мстиславич мог без помех воевать Тверское княжество и Поволжье. Его полки за несколько дней сожгли городки Шошу, Дубну и Кснятин. Никакого сопротивления им не было.

Между тем в войско пришли люди из Нового Торга и рассказали, что Ярослав действительно сначала был там и ждал Мстислава Мстиславича. Но, прослышав, что союзные князья движутся по его землям, пришел в гневное состояние и приказал всех новгородских людей, удерживаемых в Торжке, перековать, после чего погнал их пешим ходом в Переяславль Залесский. В Переяславле и других своих городах он собирался держать пленников до конца войны. Уходя из Торжка, грозил новоторжцам, что вскоре снова будет здесь, как только вместе с братьями побьет князя Мстислава.

Судя по всему, Всеволодовичи были готовы к решающей битве. Следовало готовиться к ней и Мстиславу Мстиславичу. Он велел войску оставить в покое мелкие городки и села, не расходовать понапрасну боевой дух. И, собравшись, неторопливо двигаться в глубь суздальских владений, постоянно ожидая встречи с основным противником.

Недалеко от Переяславля, возле Городища на реке Саре, к союзному войску приехал воевода Константина Еремей с поклоном от своего князя и несколькими сотнями дружины. Туда же немного погодя прибыл и сам Константин и привел с собой еще пять сотен человек. Такое событие решено было отметить торжественно. Отслужили молебен, целовали крест. Как раз была Великая суббота — канун Пасхи. Грех было не отпраздновать, поэтому у Городища задержались на целую неделю.

А когда, закончив праздники, свернули стан и подошли к Переяславлю, князя Ярослава уже там не было. Пока праздновали, он успел уйти к брату, великому князю Георгию, во Владимир. Там собиралось ополчение со всей обширной суздальской земли. С этой необъятной силой и предстояло сражаться сравнительно небольшому войску Мстислава Мстиславича.

Он решил идти вперед без колебаний. Знал, куда надо, — к Юрьеву, туда, где когда-то встречался с войском Константина. Там было удобное место для сражения.

Подошли к Юрьеву и узнали, что Всеволодовичи уже там.

Братья с виду были все разные. Георгий среди них выделялся красотой смуглого лица, приятностью сложения, которую доспех не только не скрывал, но даже подчеркивал. Ярослав был слегка приземист, широкоплеч, черты его лица, и так не очень привлекательные, сильно портило какое-то застывшее выражение презрения ко всему, не исчезавшее, даже когда он смеялся. Святослав из троих был самым высоким, еще по-юношески долговязым, нескладным, юное беспечное лицо его казалось неспособным затуманиваться от дурных и мрачных мыслей. И при этом все три брата были неуловимо чем-то похожи друг на друга. Словно отец их, покойный великий князь Всеволод Большое Гнездо, обладавший невероятной способностью выглядеть по-разному при разных обстоятельствах, как ему было нужнее и выгоднее — от глуповато-простодушного, изнеженного баловня судьбы до грозного правителя и хладнокровного убийцы, — свою многоликость разделил между сыновьями, ни в ком не повторившись полностью и никому не отдав предпочтения.

В большом княжеском шатре, сделанном нарочно для войны и пиров на вольном воздухе, за длинным столом три брата вели разговоры о начинающихся событиях, о своей неизбежной победе над знаменитым князем Мстиславом Удалым, который, несмотря на всю свою воинскую славу, оказался столь недальновиден и глуп, что осмелился так далеко зайти в чужую землю, не обладая и сотой частью сил, потребных для ее завоевания. Победа над Мстиславом Мстиславичем открывала перед братьями такие возможности, о каких даже их великий отец мог лишь мечтать. Вся русская земля в скором времени должна лечь к их ногам — и рассуждать об этом было сладко, и прекращать не хотелось, словно пьешь хорошее вино.

Больше всех — как старший и по положению и по возрасту — говорил Георгий Всеволодович, великий князь Владимирский. В душе он был рад, что ввязался в эту войну, которую, по справедливости, должен был вести один Ярослав. Он же повздорил с Мстиславом Мстиславичем из-за Новгорода! Поначалу Георгий и вмешиваться не хотел и даже про себя злорадствовал, будучи уверен, что князь Мстислав Удалой обязательно братца побьет — а битый Ярослав, ослабленный и униженный, был великому князю более выгоден для личного спокойствия. Но поскольку дело повернулось таким образом и Удалой сам пришел к ним в руки, то выгоднее стал военный союз с братом, тем более что в союзе этом Георгию отводилось положение главного.