Александр Филимонов - Приди и помоги. Мстислав Удалой

Следовало ростовского князя привлечь на свою сторону.

Но уверенности в том, что Константин согласится, у Мстислава Мстиславича не было. Не так все просто обстояло! Одно дело — междоусобные свары родных братьев: один другого осадил, поругались недельку-другую, покидали друг в друга стрелы без особого ущерба да и разошлись. Вскоре глядишь — уже второй первого осаждает и с тем же успехом. Не столько вотчины друг у друга отнять стараются, сколько силой да отвагой хвастаются. Росли же вместе, одной матерью вскормлены, одного отца кровь в жилах течет! А что дерутся, так это дело обычное. Даже самые любящие братья хоть раз, да оттаскают друг друга за вихры из-за какой-нибудь обиды.

И совсем другое дело — если Константин выступит против братьев с чужим войском. Тут уж шутки кончатся. Тут уж Георгий и Ярослав смело смогут его обвинять в предательстве. И тогда никакими справедливыми причина-ми це оправдаешься, прослывешь братоубийцей, одним из тех презираемых всеми злодеев, имена которых из века в век произносятся с проклятиями Так и случится, если, конечно, братья не будут побеждены.

Это у Мстислава Мстиславича выбора не было. Константин же мог выбирать: присоединяться ли к Удалому и его союзникам, мириться ли на время с Георгием и Ярославом или — еще проще и выгодней — оставаться в стороне. Посмотреть, чем дело кончится. Победит Мстислав Мстиславич — глядишь, может, тогда и предложит великий стол во Владимире, хотя бы за то, что братьям не помогал. А одолеют Ярослав с Георгием — тоже ничего страшного, по крайней мере все останется так, как и раньше.

В то, что Константин выберет невмешательство, Мстислав не верил в глубине души. Не таков он был, князь Константин Всеволодович, чтобы отсиживаться за чужими спинами, когда дело дойдет до его судьбы и чести. Но возможность его союза с братьями, хоть и малая, все-таки была. Если бы достаточным временем располагать, то князь Мстислав сам бы съездил в Ростов. Он знал — в личной беседе сможет убедить Константина в своей правоте. Но времени-то и не находилось на такую поездку. Оставалось одно — послать к Константину надежного человека. Честного и прямого, правоту Мстислава Мстиславича чувствующего как свою собственную. Долго выбирать посла не пришлось. Выбор пал на боярина Явольда, который, весьма довольный поручением, сразу же отправился с небольшим отрядом к ростовскому князю.

Мстислав Мстиславич спешил. Тем более надо было поторапливаться, что младшие Всеволодовичи вскоре должны были узнать о том, что против них затевается. Из Новгорода к ним, пользуясь всеобщей занятостью и суматохой приготовлений, сбежали несколько богатых и знатных новгородцев с семьями. Это были те, кто стоял за суздальскую власть и во время голода сумел нажиться на общем горе, по несусветным ценам продавая имевшийся только у них хлеб. Имена их в Новгороде были известны: Володислав Завидич, Гаврила Игоревич, Гюргий Олексинич, Гаврилец Милятинич. Правильно сделали, что сбежали: в походе им бы не уцелеть. На куски разорвали бы их новгородцы.

Войско к Селигеру выступило в первый день весны. Тот день после долгой пасмурной непогоды выдался как на заказ — удивительно солнечным. Всеми это было оценено как добрый знак, да иначе и считать было нельзя! Ведь шли на дело праведное. Оказавшись на привычном для себя месте — во главе войска, Мстислав Мстиславич больше не сомневался в победе На войне он всегда чувствовал себя уверенно и спокойно.

Поход, как и положено ему, изобиловал всякими случайностями и неожиданностями. Через два дня после начала солнце вдруг стало палить едва ли не по-летнему, отчего пришлось двигаться более извилистым путем, чем хотели, — обходили болота, через которые благодаря таянию снега переходить было небезопасно. Почти сразу же стал отставать обоз, да и само войско растянулось непозволительно: передний полк Мстислава Мстиславича, проходя по дороге, копытами коней превращал ее в вязкую кашу, и задним по этой каше идти было куда труднее.

Потом несколько возов с припасами — хлебом и овсом, когда двигались по льду неширокой речки, проломили своей тяжестью источившийся лед и безнадежно намокли, так что ни хлеб, ни овес никуда теперь не годились. Сушить их было некогда и негде. Это происшествие огорчило.

Мстислава Мстиславича и озаботило не меньше иной военной неудачи. Идти в чужую землю без своего припаса не хотелось. Не хватало только, чтобы кони слабели без корма! Им ведь воевать. А сейчас не лето, травки не пощиплешь. Надо было искать припасы в окрестных селах.