Анатолий Субботин - За землю Русскую

— Чука! — узнал Александр.

— Ай да княжич, признал Ерофея Чуку, а сколько лет и зим не виделись. Помню тебя вот этаким, — Чука склонился к земле и показал рукой. — А нынче ты что дубок молодой. Ну, а крепко ли в землю вцепился?..

Чука схватил под мышки Александра, легко, словно тот был невесом, подкинул выше себя, опустил и чмокнул в самые губы.

В воскресенье Ярослав стоял обедню у святой Софии, после обедни ушел на трапезу к архиепископу; окончив трапезу, чуть ли не до вечера сидел в Грановитой. Дел было так много, что не хватало времени на домашнее. Возвращаясь из Грановитой, Ярослав встретил Александра, остановил его.

— Вутре на Городище поедем, Олексанко, оттуда в Юрьев монастырь. Готовься, разбужу рано.

Александр проснулся чуть свет. В хоромах тихо. Александр собрался к походу и стал ожидать, когда выйдет отец. Но тот не спешил. Солнце уже поднялось над теремами, когда в горницу донесся голос отца. Александр выбежал на крыльцо.

— Олексанко?! — воскликнул Ярослав, увидев готового к походу сына. — Молодец! Не заставил себя ждать.

Ярослав сегодня веселый. Александр втайне тревожился: а вдруг вместе с ними в Городище соберется мать с младшими Андреем и Славкой? Не усадили бы тогда и его в материн возок. Подумать больно. Но нет. Вывели оседланных коней. Мать вышла на красное крыльцо в домашнем летнике. Не едет. Теперь, кажется, все хорошо. И надо же случиться непредвиденному!

Все, кто с Ярославом, готовы к выезду. Дворский Олекса подвел Александру Бояна — гнедого, с пышным завесом коня. Александр взялся было за стремя, но его остановил неожиданный шум за воротами.

Ярослав, не ожидавший помехи, сдвинул брови.

— Чука, — резко прозвучал его голос. — Погляди, кто там?

Чука побывал за воротами; скоро вернулся и объявил:

— Ремесленные мастера говорить с тобой желают, княже.

— Ремесленные… — на лице Ярослава показалась усмешка. — Экой народ, где бы раньше сказать о своем приходе или подождать, когда позову, они сами… Надумали и пришли. Откройте ворота! — крикнул Ярослав воротным и добавил тише — Коней отвести пока!

В открытых воротах показалась ватага ремесленных: кузнецы с Ильиной и Раздвижи, кольчужники, щитники, лучники… На крыльцо вынесли дубовую скамью, покрытую медвежьей шкурой. Ярослав сел. Около него воевода Ратмир и Чука.

Разговоров — не переговоришь в сутки. Из всех ремесленных, что, сняв колпаки, теснятся перед красным крыльцом, Александру запомнился высокий, седобородый, которого и Ярослав и другие называли мастером Онцифиром. Ремесленные жаловались Ярославу на то, что худеет их ремесло в Великом Новгороде, нет спроса на бранные изделия… Княжий двор не берет за себя, а бояре норовят купить за полцены.

— Не в печники ли нам, оружным мастерам, идти, княже? — стоя у самого крыльца, говорил Онцифир, староста братчины оружейных мастеров в Великом Новгороде. — А то, может, в плотники аль горшки делать? Надобно ли наше ремесло? На что велик кузнец Никанор: перо ли к копью, другое ли что из его горна — крепко и остро, как огонь. Кольчужки Никанор вяжет — хитрым мастерам на зависть. А нынче что делает? Ухваты гнет бабам. Ладно ли так-то, княже?

— Худо, Онцифире, — согласился Ярослав. — Зело худо.

— Мы, Ярослав Всеволодович, не о себе печемся, — продолжал Онцифир. — Чай, не нам сказывать тебе — готские-то гости ни железа, ни брони не везут в Новгород. Тканые изделия, бочки с мальвазеей да романеей на их ладьях… Ни меча не везут, ни стрелы, ни копья. А ну как поход! Нам только на своих мастеров надёжа. Справились бы мы, княже, дали бы войску оружие, но когда Никанор гнет ухваты, на Раздвиже куют сковородники; я наместо лучного ремесла пойду избы рубить, что будет? Велика слава плотников новгородских, да то худо — не привелось бы этою славой встречать недругов… Вели, княже, оружным мастерам на своем деле стоять: лить оцел [20] Сталь. , ковать мечи да топоры боевые, вязать кольчужки, делать копья острые, луки гибкие, чтобы дальше, чем у врагов, стрела летела.

— Верное слово твое, Онцифире, быть так, — Ярослав поднял руку. — Всем мастерам оружейным велю крепко беречь свое ремесло, не гасить горны. Нужда в чем, притеснит кто — идите на княжий двор, не будет мастерам обиды. Оружие, какое сделано, возьму за свою казну.

Солнце давно опустилось за полдень, тени от тополей, что выстроились зелеными сторожами вдоль тына, стали резкими и длинными. Александр сердился на ремесленных: помешали ехать сегодня рядом с отцом на коне. Но любопытно и слушать, о чем идет толк. Нравилось Александру, что ремесленные стоят перед красным крыльцом терема, обнажив головы, а Ярослав сидит на скамье, покрытой медвежьей шкурой. Каждое слово Ярослава, когда он говорит, слышно на весь двор, и то, что скажет он, никто не перебивает. Александру хотелось подражать отцу, который во всем, что бы ни делал он, умеет оказать силу свою и свою власть.