Антон Хижняк - Даниил Галицкий

Василий Гаврилович встал со скамьи и подошел к Марии:

— Вельми хорошо, что ты уразумела, кто есть друг твой истинный. А чтобы все это увидели, такой совет тебе даю — собрать всех бояр и о Галиче поговорить. Будут знать нашу силу.

Утром Светозара и няня привели Даниила к матери. Солнце будто по-новому озарило светлицу, и княгиня словно моложе стала. Данилко весело прыгал, прятался под стол, залезал под скамью, с маленьким мечом нападал на мать, а она шутя защищалась от него. Щеки Даниила разрумянились, темные кудряшки прилипли ко лбу, кафтанчик расстегнулся.

Другой стала и Светозара, и ей теперь было приятно в веселом доме.

— Княгиня, как я рада, что ты изменилась: и жизнь в тереме стала светлее, и Данилко теперь смелее играет и смеется. А то мы были как затворницы в монастыре.

Мария в ответ улыбнулась и шутливо погрозила пальцем. Светозара схватила Даниила, закрыла ему глаза, оттолкнула от себя, а сама спряталась под стол. Мальчик не успел заметить, куда она скрылась, и с криком бросился к скамье, побежал к двери, а оттуда, поняв свою ошибку, подлетел к столу, схватился за скатерть.

— Поймал врага! Под столом! Выходи сюда, помилую.

Светозара медленно вылезла и, склонив голову, подошла к победителю. Данилко схватил ее за руку и, радостный, повел к матери.

— А кто это воюет? — спросил Мирослав, входя в светелку. — О, да это ты! Завтра же беру тебя в дружину.

Гордый от похвалы, Данилко подбежал к своему воспитателю и, подняв вверх меч, приветствовал его.

— А теперь, Светозара, поведи его во двор — там, за клетями, сверстники игрища устроили.

Обрадованный Данилко схватил Светозару и изо всех сил потащил во двор.

— А мы, княгиня, пойдем в гридницу, там бояре ждут.

Услыхав шаги на лестнице, бояре почтительно встали с лавки. Мария, переступив порог, окинула всех взором и подумала: «Кланяетесь льстиво, а сколько здесь волков сидит!» За эти месяцы она уже научилась распознавать людей и знала: часто бывает так — боярин ласково улыбается, едва не переламывается в поклоне, а за пазухой камень держит. А тот, кто внешне будто и суров, на самом деле твой ближайший друг. Мария и ее единомышленники кое-кого уже раскусили, но всем ведь не залезешь в душу, не узнаешь, что на уме. Мария приветливо улыбается и садится на княжеское место. Семен Олуевич также оглядывает бояр и удовлетворенно потирает руки. Когда шли сюда, разговаривал он с Мирославом Добрыничем: нынче спокойнее будет, уже не будет княгиня мешать своими подозрениями. «Знай, Семен, — сказал Мирослав, — такой твердой руки, как у князя Романа, нет у нас. Княгиня — не то. Значит, Романовой рукой мы должны быть. Пусть княгиня молчит, лишь бы только нам не мешала. Много значит уже то, что она с нами».

Мария села, после этого начали располагаться и бояре. Поскрипывали скамьи, у кого-то выскользнул из руки посох и загремел по полу, но никто даже не пошевельнулся — непристойно обращать внимание на такие мелочи. Мария неторопливо осмотрела гридницу. Среди бояр выделялся самый старый — Твердята Остромирич. Его длинная белая борода опускалась на вышитую рубашку, подпоясанную широким поясом. Красные штаны были заправлены в сапоги, пошитые из зеленой хзы и украшенные серебром. Сидел он, опираясь на толстый посох.

Мария кивнула Семену. Он поднялся и начал:

— Все собрались, нет лишь Глеба. Он еще вчера в Теребовлю поехал.

— Спасибо тебе, Семен, за то, что всех пригласил. — Мария обратилась к Мирославу: — Боярин, ты хотел рассказать нам.

— Дозволь начинать, княгиня. — Мирослав подошел к столу. — Очень горькая пора у нас настала. Вражья сила зашевелилась. Если мы не подумаем, то не жить княжичам, уничтожат крамольники род Мономаховичей в Галиче. А нам князь Роман завещал беречь землю Галицкую и Волынскую, чтобы одна она была, едина. Об этом и мыслить должны, — сказал и посмотрел вокруг.

— Завещал Роман, чтобы вся Русская земля единым дыханием жила, — поднялся Василий Гаврилович.

— Знаем об этом святом деле, — отозвался Семен Олуевич, — да не знаем, кому удастся сделать это. А нам надо беречь отчину князя нашего, ибо уже из чужих земель руки протягивают.

— И еще говорил князь Роман, что веру нашу православную надо беречь, ибо Папа Римский хочет склонить Галич к католичеству, — добавил священник Юрий.

Долго говорили на боярском совете, вспоминали храброго и смелого князя Романа; внимательно слушали дряхлого боярина Твердяту Остромирича, который в 1200 году возглавлял посольство Романа в Царьград. Почтенный старец говорил сидя — это дозволялось ему во уважение к его преклонному возрасту и мудрости. Говорил он медленно мешала одышка. Он откашливался и вел речь о том, как пышно встречал их в Царьграде византийский император Алексей Ангел.