Михаэль Фишкин - «Третий ангел вострубил...» (сборник)

На щеках ледышки ― слезы ―

Звездочки…

1980

Хризантемы ― поздние цветы ―

Средь смятенья общего печальный

Светлый луч спокойной красоты,

Неразгаданный обряд венчальный.

Снова осень. Тишиной святой

Уголок любой в лесу заполнен.

Людям, листьям отсвет золотой

Сказку позабытую напомнил.

Все равно: по звездам ль долгий путь

Иль длиною рек и далью мерят,

Не расторгнуть сладостных тех пут,

Коих долго ждут,

В которых ― верят!

1981

Был мольберт под прахом похоронен.

Для кого ― под вздохи и смешки ―

Рисовал я звезды и ладони,

Голубого поля васильки?!

Было людно, суетно и сонно.

С каждой и ни с кем встречал зарю.

И молчали буквы отрешенно

В книжном или письменном строю.

Может быть, не стоил я участья:

Кто в жару не плачет о дожде?

Но вдруг осень даровала счастье,

До поры не утопив в беде…

1981

Закрыты плотно ставни, двери

И снег кружится над водой.

Напрасно знать, кошмарно верить,

Что желтый цвет ― не золотой.

Опала сказка, потускнела.

В туман размыта теплота.

За белым сном, под настом белым

Погас последний вальс листа.

Кто обручается листами,

Тот причащается водой!

Но то, что желтый ― не златой,

Лишь перед явной наготой

Деревьев, дел и душ представим!

1981

Не стану дров бросать в костер,

Так много сил души отнявший,

Не стану отвечать на вздор,

А буду старше.

1983

На Земле есть место, где согреться:

Пусть костер или родной очаг.

Пел я много о любви и сердце.

Ныне расскажу о сволочах.

Ночь кусалась. В шубе тело стыло.

Фонарей на той дороге нет.

Брел старик, весь сгорбленный, и было

Старику за восемьдесят лет.

Влажные глаза. Ушанка-шапка.

Лоб в морщинах (старость тяжела!).

У нагретой печки дома бабка

Целый час его уже ждала.

Вдруг из темноты, как из могилы,

Тени три и перегар спиртной:

«Эй, трухлявый, чтоб тебя скрутило!

Раскошелься ― дернем по одной!»

Не успел старик сказать ни слова ―

Грубый голос: «Падла! Не дает!»

И удар, паденье, привкус крови.

«Что? Молчать не будешь наперед!»

Допинали. Дотоптали. Скрылись.

Утром полз, в руках сжимая снег.

И, как сон, перед глазами плыли

Взрывы, танки.

В прошлом.

На войне…

1980

Звезда горит для тех,

кому не безразличен

Ее туманный свет,

распластанный в ночи,

И для кого в стремленьи

безграничном

Всегда лиричная

мелодия звучит!

1981

Лишь касался кончиками пальцев ―

Не сжимал фиалки в кулаке.

Наслаждался запахом акаций,

А не цветом флага на древке.

Жизнь вдыхал, не думая о смерти,

Светлый взор свой устремлял в века.

Не судачил о плохом и скверном ―

Сказку неба видел в облаках.

И внезапно ― без пророчеств мрачных ―

С неба камнем пал и встретил смерть

На вокзале, средь скамей невзрачных,

Будто в наши дни беря билет.

1981

Прости за не подаренный цветок,

За слов венок, не выловленный нами,

За скупость чувств и ― как ее итог ―

Безмолвную, терзающую память.

Улыбок свет ― вот помощи рука.

Чтоб долг отдать, тепло мы накопили,

Но… Канул день!

Мы в вечных должниках

Пред той, что спит в могиле.

Минуты, дни, года ― пред пустотой!

Для счастья в жизни выпало так мало!

Твоя мечта ― да будет нам звездой

И доброта ― да будет идеалом!

1983

Как листы из Книги Судеб ―

Отголоски бытия ―

Громоздятся камни всюду,

Текстом с нами говоря.

Тот был лекарь, тот ― аптекарь,

Тот ― непонятый поэт.

Каждый жил, работал, ехал ―

Робкий вился след.

Он бы стерся под песками,

Канул в лету сквозь века,

Но хранит нам память в камне

Благодарная рука!

Эту книгу не спалили

Всех фанатиков костры:

Вечен символ светлой силы ―

Мудрости и доброты!

1986

Ночью волны берег лижут,

Тихо галькою шурша.

Вы все дальше, но все ближе

Каждый взгляд Ваш, каждый шаг!

Кипарисы вдоль аллеи ―

Часовые ваших троп.