Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

Смутные, неприятные воспоминания шевельнулись в княжеской памяти. Так и не вспомнил, кто такой Котов. Рассерчал на среднего Дмитрия: сам — в сторону, посылает чужака.

— Пусть Котов убирается восвояси.

Поздно вечером, перед сном, господина задержал Елисей Лисица:

— Мои люди, княже, друг за дружкой летят из Москвы. Докладывают каждый шаг твоего племянника. Ямской гон — дело скорое: одна нога там, другая здесь.

Сидели друг против друга на лавках в княжем покое. Юрию Дмитричу нравилась хватка старого знакомца, нового слуги. Не лисья, а кошачья готовность к молниеносному действию выражалась в лице Лисицы.

— Так что же мой супротивник?

— Раздал церквам богатую милостыню, — начал Елисей. — С горестным сердцем оставил Первопрестольную. Перед тем отобедал на Великом Лугу близ Симонова монастыря. Когда смотрел на блестящие главы храмов, пустил слезу. Бояре его утешали, что никто из князей московских не погибал в Орде. Отец Васильев был там в чести и ласках. А он: «Отдать себя в руки неверных! Упасть к ногам варвара!» Мрачнел, скорбел слабый юноша.

— Нельзя что-нибудь поважнее? — перебил князь.

Старый разведчик многозначительно помолчал.

— Самое важное для нас плохое: ум, глаза, уши и речь мальчишки Василия будет представлять у великого хана хитрый, искательный, велеречивый боярин…

— Иван Дмитриевич Всеволож, — догадался князь.

Лисица подтвердил кивком.

— Он из кожи вон полезет, ибо великая княгиня Софья Витовтовна в случае успеха клятвенно обещала женить венценосного сына на боярышне Всеволоже.

— Добро, — запохаживал по покою Юрий Дмитрич. — Добро!

Елисей встал, чтобы откланяться. Князь вплотную подошел к нему, возложил руки на плечи..

— Распроворен ты, друг мой! Хочешь отличиться и возвеличиться, получить, чего и на уме нет?

Старик понурился:

— Жизни мало осталось. Одинок. Бессемеен.

Юрий Дмитрич искательно попросил:

— Поезжай со мной. Будь моей подмогой.

Лисица удивил быстрым ответом:

— Тотчас соберусь, господине. К утру буду готов.

На том расстались ко взаимному удовлетворению.

Юрий Дмитрич пошел к жене. Анастасия уже спала. Он разоблачился, улегся поодаль, дабы не потревожить ее. Княгиня не пробудилась…

Прощались, запершись в спальне, поутренничав. Князь был уже в походном опашне на тафтяной подкладке, в красных сапогах мягкой кожи. Во дворе и у Торга на площади его ждали конные в полной готовности. Княгиня не могла ни рук, ни уст оторвать от мужа, успокаивала, что все с Божьей помощью получится хорошо, что она будет терпеливо ждать и молиться. Он обещал непременно, чаще возможного, извещать о всех тонкостях дела, просил правдиво, начистоту отписывать о здоровье. Ее шелковый платок промок от слез.

— Не плачь, радость и надежда моя. Прогоняй слезы смехом, — говорил князь.

— Прежде умела, — оправдывалась княгиня. — С годами становится труднее. Сейчас не могу.

Они долго держали друг друга в нерасторжимых объятиях.

— Верю в нашу судьбу, мой свет! Большая у нас судьба! — пришептывала княгиня.

Князь грустно улыбнулся, целуя ее напоследок:

— Старые мы с тобой, Настасьюшка!

Она огладила жаркой ладонью его сухой лик:

— Старые, но еще живые!

Гостеванье у друзей — радость, у недругов — одно раздражение. Двор Мин-Булата, московского дорогамина или баскака, широкий, стены крепкие, стража надежная. Однако посланный вперед Асай Карачурин объявил, что помещения для Юрия Дмитрича и его людей отведены плохие, потолки низкие, лавки без полавочников, вместо свечей жирники. Да и с едой закавыка: не баранина, а конина, и молоко только кислое. Можно было и оправдать хозяина: племянник со своим окружением прибыл первым, вот ему все лучшее и досталось. Однако, когда ордынцы Булатовы потребовали у Юрьевых воинов при входе во двор сдать оружие, князь воспротивился, велел своей охране расположиться табором в поле и себе построить шалаш. Поневоле вспомнил печальное стояние на берегах Суры. Немногие друзья, что были при нем, старались по мере возможности ободрить. Морозов примерами из минувшего: дядя Юрий Суздальский спорил за великое киевское княжение с племянником Изяславом двадцать два года и все-таки победил. Елисей Лисица через своих людей заблаговременно связался с Кокордой, как еще называли свою столицу ордынцы: беклярибек Ширин-Тегиня предупрежден о скором приезде князя, великий темник Каверга тоже знает. Так что благоприятная для Юрия Дмитрича подготовка к третейскому суду уже началась.