Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

По длительном осмотре подошел к паперти, где, как указал новый настоятель, установлена плита над могилой преподобного Саввы. Приник в земном поклоне к гладкому, холодному камню. Вслушался в себя: не подаст ли бывший духовник мысли, как поступить, как быть. Нет, кроме творимых самим молитв, ничего не услышал.

Посетил колодец под горой, собственноручно вырытый старцем, испил чистейшей, не земного, а райского вкуса, воды. Она утолила жажду, но не печаль в мыслях. Пешим прошел за версту от обители, спустился в овраг, где игумен Савва выкопал себе пещерную келью для безмолвных подвигов. Все здесь осталось, как при нем: утлое дощатое ложе, аналой с книгой, монастырского письма икона Спасителя без оклада, много недогоревшая свеча в самодельном березовом поставце. Некоторое время князь оставался в келье один, однако же вышел без ощущения, что благословлен старцем на трудный подвиг.

Отстояв службу, прощаясь с иноками и новым игуменом, услышал:

— Огорчительная весть, княже, только что пришла из Москвы.

— Ш-што? — дрогнул Юрий Дмитрич: не имеет ли это к нему касательства.

Монахи, не ожидая княжего страха, переглянулись. Игумен поспешил с сообщением:

— В Чудовом монастыре, в церкви, построенной за одно лето более полувека назад, во время литургии верх от ветхости обвалился. Однако бывшие в алтаре священники остались все невредимы.

Князь вспомнил сообщение незабвенной мамки своей Домникеи о рухнувшей церкви в Коломне. Это случилось накануне Донского побоища. Он трижды осенился крестом:

— Все невредимы, слава те Господи!

Обратный путь в Галич прошел быстрее, чем в Звенигород. Без внешнего мрачного созерцания, без внутреннего тягостного непокоя. С мысленными молитвами. С воспоминаниями о преподобном Савве, который трудился не покладая рук, клал силы не для себя, только для Бога и для людей.

Галич встретил мрачного князя утренней зарей. Пол неба озолотилось, готовя солнечное восшествие. И вот брызнули лучи, ослепили, пригрели. Состояние духа сразу улучшилось. А тут еще и встречающая Настасьюшка прильнула к мужней груди:

— Сон добрый привиделся нынешней ночью: будто украшаю главу цветами, а поверх надеваю венец с дорогими каменьями. Это предвещает, что все наши дела окончатся счастливо, благополучно.

Юрий Дмитрич прикоснулся к душистому челу жены:

— Дай Господь!

Окончательно же сорвало с его смятенной души пелену ненастья сообщение Чешка и Морозова. Оба прибыли за полдень, когда князь, отпаренный в бане, накормленный по-домашнему, вкушал послеобеденный сон. Светёныш разбудил господина, провел бояр в его покои. На вопрос князя Чешко первым обрадовал:

— Приняли нас спокойно и отпустили без обид. Юнец-племянник ломким голоском сам предложил тебе ехать к царю Махмету, будто ты прежде не предлагал того же.

Морозов вставил:

— Назначили встретиться у дорогамина [95] Дорогамин — правительственный чиновник Золотой Орды, иначе баскак. московского Мин-Булата, в его улусе. Далее продолжать путь вместе в Большие Сараи.

Юрий Дмитрич вновь помрачнел:

— С московским баскаком Булатом у меня дружбы нет. Дружен он с мальчишкой Василием — водой не разлить. А где его улус?

— По Камаринской дороге [96] Камаринской называлась дорога, ведущая из Москвы в Золотую Орду. , у границы Московского княжества, — пояснил Морозов.

Чешко ободрил:

— Дружбу отольешь в серебре. Мы твоим именем одолжились изрядно у купца Весякова, что имеет двор рядом с Богоявленским монастырем в Китай-городе.

При таком важном известии у князя окончательно отлегло от сердца.

Немедленно начались сборы в путь-дорогу. Юрий Дмитрич занимался подбором стражи, коней и оружия. Все нужно проверить самому. Конечно, оружничим Асай Карачурин, боярином-советником — Морозов. Поедет и молодой дьяк Федор Дубенской. А сыновья… Ах, сыновья! Трое сыновей и — ни одного рядом. Старшие так и не прибыли из Москвы. Младший — в Галиче со своими книгами. Посмотрел на него отец и махнул рукой, лишний раз поскорбев о Борисе Галицком. Его брат Федор в своем любимом Звенигороде, да и не чета он Борису.

Посреди сборов князя застал тиун Ватазин:

— Только что прискакал из Москвы человек Дмитрия Юрьича именем Иван, прозвищем Котов [97] Иван Котов — историческое лицо, боярин Дмитрия Юрьича Шемяки, способствовавший его отравлению в Новгороде по тайному распоряжению Василия Темного. . Говорит, твой сын, княже, просит взять его с собой.