Фаина Гримберг - Клеопатра

После смерти Вероники Маргарита впервые запомнила дождь. Казалось, будто в Александрии впервые пошёл дождь. И в городе все вышли под дождь, как это бывает в жарких, тёплых странах. И это не был какой-то бурный дождь, а просто падали частые капли из облаков, из этих туч фиалкового цвета. Уличная пыль превратилась в мокрую грязь. Дети весело пачкали в этой грязи босые ноги, как будто и не случилось никаких казней на большой площади!.. Маргарита царапала на дощечке стихотворение:

Вдруг пошёл дождь

Среди дня

Вдруг пошёл дождь

Мокрая улица...

И вода.

И — никого...

Я помню это унижение,

которое причинили мне

мои враги!

И моя ложь идёт вперёд.

И какая-то война

всё время идёт в моём сердце... [31] ...сердце... — Фаина Гримберг. По мотивам стихотворения Калины Ковачевой (Болгария).

Ни Авла Габиния, ни Марка Антония Маргарита не запомнила. Вернее всего, она их и не видела... Отец ей солгал но потом он ей говорил, что солгал ей, потому что не хотел тревожить её, тогда больную. Он солгал ей, будто римляне уехали. Авл Габиний, будущий проконсул Сирии, оставил в Египте часть своего войска. Считалось, что римляне должны быть защитой для царя Птолемея Авлета и его наследников... Александрия, в свою очередь, должна была содержать этот римский гарнизон...

Птолемей Авлет приказал казнить не всех друзей Вероники. Многие из них, и Филодем в их числе, покаялись и были прощены царём. Птолемей Авлет объявил свои «декреты человеколюбия», то есть эти самые «Филантропа», то есть простагмы, провозгласив амнистию всем сторонникам Вероники, но кроме тех, разумеется, которые были сразу казнены. Также были прощены недоимки мелким землевладельцам, а налоги полагалось взимать в течение года сниженными. Смута в Александрии отозвалась в далёких провинциях, где плохо представляли себе обоснованность прав Птолемея Авлета на египетский престол, равно как и обоснованность прав его старшей дочери Вероники, но тем не менее вспыхнуло несколько стихийных, что называется, восстаний, которые Птолемею удалось остановить именно посредством обнародования простагм, объявляющих о снижении налогов. Также были дарованы новые льготы старинным египетским храмам и жрецам, в особенности потомкам древних жреческих родов. Увеличена была оплата службы воинам из числа египетских аборигенов. На стенах домов появились надписи о благодетельности правительственных мероприятий, о величии и мощи Птолемеев, проявлявших и продолжающих проявлять снисходительность и внимание к простым людям, занятым тяжёлым трудом. Постоянно подчёркивалось, что меры, принимаемые правительством, продиктованы заботой о подданных. Римский гарнизон разместили неподалёку от Асьюта, куда доставляли припасы, а также устроили несколько домов, где содержались продажные женщины. В сущности, царь с большим удовольствием отослал бы этих солдат назад в Рим, но вот этого никак нельзя было совершить, потому что Птолемей Авлет оказался связан с Римом некоторыми кабальными обязательствами, то есть вернее, оказался связан Римом. Но об этих обязательствах отец не говорил своей старшей дочери, то есть той, которая теперь осталась старшей, Клеопатре-Маргарите. Она не знала об этих обязательствах. Зато теперь Маргарита и Арсиноя-Кама хорошо понимали, что у них есть мачеха, царица Татида. Птолемей, всегда меланхоличный, всегда с этим глубоким и чрезвычайно печальным взглядом мученика, лавировал между так называемой египетской партией, то есть партией родичей Татиды, и своими греко-македонскими и сирийскими приближенными, словно большое толстое морское животное, какой-нибудь Тритон с рыбьим хвостом вместо ног, сын Посейдона, неуклюжий на суше, но ловко вьющийся жирным телом и бьющий хвостом рыбы в морской воде. Птолемей часто совещался с братом Татиды, призывая на эти интимные собрания также и Потина и Теодота. Царь фактически сумел убедить этих людей в своей почти полной зависимости от них. В то же время он осторожно внушал им, что эту зависимость следует всячески скрывать, для того чтобы влияние египетской партии не раздражало александрийцев. Кроме того, он давал им понять, что в будущем, когда власть перейдёт к его старшему сыну, Египет может стать уже совершенно египетским! И они были достаточно умны, чтобы понимать полную для них бесполезность преждевременной смерти царя Птолемея Авлета, который и без того частенько прихварывал и несколько раз даже был тяжело болен.