Борис Горин-Горяйнов - Федор Волков

От дыма и зловония, несмотря на открытые окна, трудно было дышать даже смотрителям. Они слезливо жмурили глаза и зажимали рты, едва ли не чувствуя себя уже в настоящем аду.

— Сократи огнь и серу! Я постучу, когда пущать! — громко крикнул о. Иринарх в щель адскому пиротехнику.

Снова пел хор, скакали бесы и воздевала длани ангелы.

Наконец, нечистые заметно начали выдыхаться. Они приседали, изнемогая, поджимали хвосты, жалобно скулили.

После двух особенно длинных и убедительных монологов, — Архистратига и самого Кающегося, начисто отрекавшегося от приятства с чертями, — последние совсем упали духом. Иные присели на карачки, иные полегли на полу, высунув языки. Хорохорился еще один только Шумский, и то не с прежним запалом.

Но вот о. Иринарх постучал легонько в стенку «скенэ» [9] В древнегреческом театре — стена в глубине сцены, отделявшая ее от служебных театральных помещений. слева. Сизая туча дрогнула и толчками поползла вправо. Ад выбросил свежие клубы дыма и пламени.

На место сизой тучи, впереди скалы, ловко спустилось сверху изящное светлое облачко. Из-за него выпорхнули два ангела с огромными трубами, оклеенными золотой бумагой.

Хорошенькие лики ангелов надулись до отказа, покраснели. Раздались оглушительные трубные гласы.

Бесовское сонмище заволновалось, завизжало, закружилось волчками. Нечисть в панике поочередно начала прыгать в пекло, в сутолоке зацепляя друг дружку копытами. Остался один изнемогающий Шумский. Склонившись над адской бездной, он, для поддержания сил, вдыхал в себя благотворные серные пары. Ангельский сонм, не удостаивая вниманием склоненного над пеклом беса, без помехи расположился полукругом по всему помосту. Поле было отвоевано.

Пока главный ангел, стоя посредине, выкрикивал победный монолог, Кающийся зашел наполовину за пригорок. Было видно, как чья-то невидимая, но властная рука обрывала с него черные ленты с надписями грехов. Когда Ангел звонко закончил свой монолог, Кающийся уже убедился паче снега. Все черные грехи свалились с него, и ризы его сияли незапятнанной белизной.

Он вышел на проскениум, одухотворенный и просветленный, чтобы прочесть заключительный благодарственный монолог.

При виде этого ослепительного зрелища набольший чорт взвыл нечеловеческим голосом и очень ловко, головой вниз, нырнул в бушующее пекло. Пекло после этого сейчас же погасло, а один из ангелов, которому было тесновато стоять, без опаски перешагнул через жерло и занял более удобное положение.

Преображенный Грешник тепло и трогательно закончил последнюю речь словами:

Заиграл орган, запели хоры. Предводитель ангелов воздел длани горе и повел Кающегося к облаку, сзади которого перед этим происходила какая-то подозрительная возня.

Когда белоснежно-очищенная душа повернулась спиной к смотрителям, каждый грамотный мог прочесть у ней на спине один большой, случайно оставленный грех с надписью славянской вязью: «Суесловие».

Увидя это, о. Иринарх в ужасе крякнул на весь зал и всплеснул руками.

— Испакостил, подлец, всю обедню! — вырвалось у него из души.

Под пение хора душа взгромоздилась на облако, а по бокам ее встали два легковесных ангельчика с пальмовыми ветвями. Затрубили трубы. Облако с легким скрипом двинулось влево.

«Отвод глаз» удался. Многие из очевидцев потом клялись, что собственными глазами видели, как облако легонько отделилось от пригорка и вознеслось прямехонько ввысь, унося с собою очищенную душу «со ангелы».

Запел хор, очевидно, не зная, что дальше делать. О. Иринарх цыкнул на растерянных апостольских старцев и показал им рукой, чтобы они убирались с глаз долой. Старцы стадом затопали за кулисы.

Вышел Эпилог, бывший ранее Прологом. В последний раз начал разъяснять смысл совершившегося.

Пока он разъяснял, о. Иринарх пролез за сцену. Слышно было, как он костерит там на чем свет стоит Власть, очищающую человека от грехов. Отведя душу, хорег появился снова и занял место, предназначенное владыке архиерею. Это было как раз во-время. У Эпилога подходило обращение к архиерейской власти. Чтобы не произошло новой ошибки, о. Иринарх потыкал себя перстом в грудь. Эпилог направил свою речь к нему: