Борис Горин-Горяйнов - Федор Волков

— На этой же улице?

— Не у нас. В городу. Где-то подле Красных ворот.

— А как его фамилия? Прозванье, то есть?..

— Прозванье-то? Вроде как бы Польской… а не Польской… Похоже только. Нет, запамятовала вчистую…

Федор повернулся и пошел догонять Перезинотти.

Итальянец всю обратную дорогу до квартиры Рамбура, где они должны были обедать, болтал без умолку. Это Волкову было кстати. Он не произнес почти ни слова.

Одна неотвязная мысль, с назойливостью осенней капели, сверлила мозг, и, казалось, не было возможности избавиться от нее никогда: «Таня вышла замуж… Тани больше нет…»

Он отказался зайти к Рамбуру, сославшись на недомоганье.

Федор поплелся через весь город в Немецкую слободу, к комедиантскому общежитию. Безучастно смотрел на сутолоку уличной жизни, на встречные или обгонявшие его повозки и кареты, на беспорядочно разбросанные дома, искривляющие улицы.

Вспрыснул дружный дождичек. Федор даже не пытался укрыться. Сильно промок. И не заметил как высох, — ветерком обдуло. Только ноги становилось все труднее волочить по раскисшей глинистой земле.

Поднимаясь в одном месте на взгорье, покатился вниз по скользкой, как масло, глине. Еле удержался на ногах. Отошел в сторонку, щепочкой начал счищать налипшую на башмаках глину.

Как раз около остановилась карета. Открылась дверца. Показалась женская головка в кружевах и лентах. Федор не обратил на все этого никакого внимания.

Головка, совсем высунувшись из дверцы, с улыбкой следила за Волковым.

— Вот уж кому сердце ничего не подскажет!

Федор поднял голову: в карете сидела Елена Павловна Олсуфьева. Он молча поклонился.

— И только? Так и журавль колодезный может кивнуть. Ну, не злитесь. Входите, мне тяжело придерживать дверцу. Рука совсем затекла.

Федор извинился, — указал, что не может воспользоваться предложением, будучи в таком виде.

— Какой там вид! У вас всегда один вид — буки. А это уже перестало пугать. Да помогите же! Дверца мне сейчас пальцы прищемит.

Федор придержал дверцу. Олсуфьева с силой потянула его за руку к себе. Когда он, боясь потерять равновесие, ступил одной ногой на подножку. Елена Павловна усмехнулась:

— Первый шаг сделан. Еще один — и захлопните дверцу.

Федор машинально исполнил и это.

— Садитесь. Лошади дернут, и вы свалитесь на меня с грязными ногами.

Федор опустился рядом. Елена Павловна постучала тросточкой в оконце. Лошади тронулись.

— Что же, так и будем молчать? Зачем вы здесь? К чему месите по улицам грязь?

— Иду к себе. В Немецкую слободу. Обедать.

— Не врите. Немецкая слобода в противоположной стороне.

Федор посмотрел в окно кареты. Местность была совсем незнакомая. Верно он пошел не в том направлении и заблудился. Озадаченно посмотрел на Олсуфьеву. Она, очевидно, думала о чем-то важном для нее, но думала, по обыкновению, с присущей ей насмешливостью.

Она была сегодня как-то по-особенному красива. Или она всегда такая, только он не замечал этого? И очень похожа на Таню. Только нет чего-то неуловимого, что незримо струится из глаз Тани.

— Она очень красива?

— Кто?

— «Немецкая слобода»…

— Как вам сказать… Зелени много. Похоже на те места… Фу… да ведь вы же отлично знаете все это!..

Федор сообразил, что болтает вздор, без участия мысли. Встряхнул головой, сбросил с себя какой-то незримый груз. Украдкой, виновато посмотрел на свою спутницу.

Она сидела, откинувшись в угол кареты, освещенная лучами солнца, проникавшими через раскрытое окно. Смотрела пристально, но без напряжения, — дружественно, тепло, как будто с укором и состраданием вместе. Такое выражение на лице Елены Павловны было для Федора новым. Как и многое сегодня, чего он не замечал в ней раньше.

Елена Павловна слегка вздохнула и положила руку на плечо Федора.

— Мой друг, я чувствую, время настало. Необходимо или вам помочь, или наказать вас… Что случилось, Андрон? — крикнула она кучеру, заметив, что карета остановилась. — Как? Приехали? Тогда поворачивай обратно. Куда? А куда хочешь. Не стоять же на месте.

Карета завернула и потащилась в обратном направлении. Елена Павловна помолчала, посматривая украдкой на Волкова.

— Поелику вы ноне выглядите не в пример кисло, мне желательно знать причину вашего прокисшего состояния, господин комедиант. Выкладывайте все начистоту. И не дергайтесь. Не закусывайте удила. Со мною это не поможет. Итак, я жду…

— Долго вам придется ждать, Елена Павловна, — раздраженно сказал Федор.