Виктория Холт - Исповедь королевы

Я провела его к мужу, который выслушал то, что он хотел ему сказать. Подталкиваемый воспоминаниями о наглости толпы, Луи был готов согласиться на то, что мы должны обдумать план бегства.

Артуа и принц де Конде, которые благополучно достигли границы, еще осложняли ситуацию тем, что слишком свободно говорили о своих попытках выставить против революционеров армию. Они путешествовали от одного иностранного двора к другому, пытаясь убедить правителей развязать войну против французского народа и вынудить его восстановить монархию.

Мой брат Леопольд знал об этом. Он писал Мерси:

«Граф д’Артуа мало беспокоится о своем брате и моей сестре. Он игнорирует опасность, которой подвергают их его план и его попытки».

Мерси побуждал меня убедить короля рассмотреть также возможность бегства. Мы должны бежать из Парижа. Король должен поднять лояльные войска и с помощью силы или угроз взять то, что было у него отнято. Луи начал осознавать, что это было необходимо. Но теперь было уже слишком поздно. Ведь Мирабо был мертв, а Мирабо был единственным человеком, который мог справиться с этой задачей.

Однако у нас все еще оставались друзья. Наконец мы убедили Луи, что бегство совершенно необходимо.

Аксель просил, чтобы ему поручили руководить подготовкой. Он начнет приготовления немедленно. Прежде всего нужно было заказать экипаж — дорожную карету, пригодную для бегства.

Он был постоянным гостем в Тюильри, и чтобы это не привлекало слишком большого внимания, иногда приходил туда переодетым. Я никогда не знала наверняка, придет ли он одетый как лакей, или как кучер, или же будет слегка сгорбленным, словно престарелый дворянин.

Это действовало возбуждающе. Я уже давно не чувствовала себя такой доброй. Аксель обладал неистовой решимостью успешно выполнить наш план.

— Я увезу тебя, и ты будешь в безопасности! — говорил он мне.

Он говорил мне о дорожной карете, изготовление которой должно было стать очень дорогостоящим делом.

— Подойдет только самая лучшая! — заявлял он.

Чтобы достать денег, он заложил кое-какое имущество в Швеции. Как чудесно было быть так сильно любимой! Его план состоял в том, что вместе с нами должно было уехать как можно меньше людей. Мадам де Турзель предстояло поехать тоже, потому что дети будут нуждаться в ее присмотре. Поэтому, согласно плану Акселя, мадам де Турзель должна была выступать в роли русской дамы, мадам де Корфф, путешествующей со своими детьми, их гувернанткой и одним лакеем, а также с тремя служанками, одной из которых должна была стать мадам Элизабет. Я должна была быть гувернанткой, мадам Роше. Он приобрел паспорт на имя мадам де Корфф. Мы знали, что можем положиться на мадам де Турзель и что она сможет сыграть свою роль.

Дни пробегали быстро. Мы были очень взволнованы. Даже Луи был захвачен этим. Он с нетерпением ждал, когда начнется наш побег. Аксель сказал, что у нас не должно быть никаких помех. Все должно быть спланировано до мельчайших деталей, и мы нигде не должны ошибиться. Самым трудным этапом будет выезд из Парижа. Это будет самый опасный момент. Аксель сам собирался выступать в роли кучера и управлять каретой. По его словам, все зависело от того, успеем ли мы отъехать на как можно большее расстояние от Парижа, прежде чем наше бегство будет замечено.

Граф Прованский, который должен был бежать вместе с нами, заметил, что такая роскошная карета может привлечь внимание. Но Аксель напомнил ему, что нам предстояло путешествовать в ней много миль. Это будет нелегкое путешествие, и королева не сможет вынести многочасовой поездки в экипаже с плохими рессорами. Граф Прованский пожал плечами и сказал, что приобретет собственный экипаж для себя и своей жены, и выбрал один из самых потрепанных, какой только мог найти.

Между тем, Луи поставил условие. Аксель, естественно, желал довезти нас до границы, однако король сказал, что он будет везти нас только до первой остановки, которая должна была быть в Бонди.

Аксель был в тревоге. Ведь это был его план. Он должен был руководить его осуществлением. Как же могло быть, чтобы он оставил нас в Бонди? Однако на этот раз Луи проявил упрямство. Я думала, что, может быть, он сравнивал себя с Акселем и понял, почему я полюбила этого человека так, как никогда не любила его самого. Я не могла поверить, что Луи ревновал. Я знала, что он по-своему любил меня, но это была любовь без страсти. Тем не менее он был непреклонен и не хотел позволить Акселю ехать с нами дальше Бонди. Так что мы ничего не могли поделать, и нам пришлось согласиться с его решением. Тем днем, на который мы назначили начало нашего побега, должно было стать девятое июня.