Виктория Холт - Исповедь королевы

Аксель пришел попрощаться со мной. Я была испугана.

— Знаешь ли ты, что этот сброд сделает с тобой, если узнает, что ты работаешь на нас? — спросила я его.

Он ответил, что знает. Но они не узнают этого. Наш план будет доведен до конца. Он перевезет меня в безопасное место.

— Их не будет волновать, что ты иностранец! Ох, Аксель, уезжай из Франции! Оставайся там… пока все это не кончится! — кричала я.

Но он лишь улыбнулся и обнял меня. Он сказал, что скоро вернется из Метца и тогда уже будет действовать без промедления. Он покинет Париж, и я уеду вместе с ним.

Итак, он уехал в Метц. Я старалась приспособиться к повседневному течению нашей новой жизни — такой монотонной, но в то же время подобной тлеющему огню, который мог в любой момент вспыхнуть и разгореться в неистовый пожар.

Как было чудесно видеть Акселя, вернувшегося назад невредимым! Но новости, которые он принес, были неутешительные. Буйе все больше и больше беспокоился, потому что в его войсках наблюдалось брожение. До них доходили известия о том, что происходило в Париже, причем сильно преувеличенные. Он уже не был так уверен в их лояльности, как прежде. Буйе считал, что причина этого была в бездействии. Если необходимо предпринять решительные действия, то это нужно сделать безотлагательно.

Аксель был от всего сердца согласен с этим, и Мирабо — тоже.

— Вы должны начать разрабатывать план бегства! Поскольку вы швед, вас, будут меньше подозревать, чем француза, — сказал Акселю Мирабо.

Между тем сам он все еще цеплялся за свой первоначальный план. Ему нужна была уверенность со стороны короля. Он хотел, чтобы тот вел себя как настоящий король: выходил на улицы, показывался народу. Ведь к нему не питали ненависти. Народ демонстрировал свою любовь к нему, называя его своим маленьким папой.

— Думаю, для королевы было бы неблагоразумно появляться на улицах, — сказал Аксель.

Мирабо пожал плечами.

— В таких делах нужно идти на некоторый риск. В данный момент настроение народа таково, что я не думаю, что королеве причинят вред. Однако это настроение, разумеется, может внезапно измениться.

— Я не хочу, чтобы королева подвергалась нападкам черни! — с горячностью сказал Аксель.

Итак, даже между ними двумя существовали разногласия.

Однако в Тюильри появились новые надежды. Аксель работал ради нашего блага так, как мог работать только пылкий влюбленный. Мирабо использовал всю свою неистовую решимость амбициозного человека ради той же самой цели. Я верила, что это не может закончиться неудачей.

Но судьба была против нас. Несчастье, казалось, постоянно следовало за нами по пятам, готовое настигнуть нас.

Когда мне сообщили, что Мирабо умер, я не могла поверить в это. За день до этого он, казалось, прекрасно себя чувствовал, его энергия всех изумляла. Днем он произносил речь в Национальной Ассамблее, потом разрабатывал планы вместе с королем и в то же время работал в Ассамблее. Ночью он продолжал предаваться плотским утехам. Я слышала, что ночь перед смертью он провел с двумя оперными певицами.

Мы не знали точно, как именно он умер. Единственное, что мы знали, — это то, что его больше не было с нами.

Был вынесен вердикт, что его смерть наступила от естественных причин. Но мы так никогда и не узнаем, что убило Мирабо. Этот человек, несомненно, страдал от каких-то недугов. Жизнь, которую он вел на протяжении такого долгого времени, делала их неизбежными. Однако многие говорили, что сторонники герцога Орлеанского решили избавиться от этого человека, который пытался работать одновременно и на монархию, и на Национальную Ассамблею. Было бы нетрудно найти человека, готового подсыпать что-нибудь в его пищу или вино.

Как бы там ни было, фактом оставалось то, что мы потеряли Мирабо, а вместе с ним — и наши лучшие надежды на восстановление монархии во Франции.

Итак, мы снова вернулись к повседневной жизни в Тюильри. Большую часть времени я проводила в своей комнате и писала. Теперь я уже знала, где именно я совершила свои самые роковые шаги и как мне следовало действовать. Я решила, что, если у меня когда-нибудь будет шанс, я ни за что не совершу снова тех же самых ошибок.

Мы с Элизабет вышивали наш гобелен и проводили вместе долгие часы, беседуя о детях. Иногда я играла с королем партию в бильярд. Для моциона мы совершали прогулки по Булонскому лесу. Однако, находясь вне дома, мы постоянно испытывали беспокойство. Хотя опыт, полученный в Версале, научил нас, что стены не могут защитить нас от ярости толпы, все же они давали нам некоторое ощущение безопасности. Мой сын по-прежнему по-дружески относился к солдатам, и я поощряла его в этом. Я считала, что он должен внушить им некоторую привязанность, и если когда-нибудь толпа снова обрушится на нас, как это случилось в Версале, эти солдаты, его друзья, будут защищать его.