Виктория Холт - Исповедь королевы

Мой малыш должен был родиться в декабре, и лето казалось мне бесконечным. Потом произошло одно странное событие, которое на короткое время даже заставило меня меньше думать о моем будущем ребенке.

Был август. Я находилась в переполненном салоне вместе со своим мужем, деверями и невестками и уже начала чувствовать усталость. Я знала, что стоит мне только поймать взгляд Луи, и он сразу же распустит собрание. Муж всегда был озабочен моим здоровьем и беспокоился, как и я, о том, чтобы не подвергать опасности ребенка.

Как раз в этот момент это и произошло. Он стоял совсем близко от нас. Ни мой муж, ни его братья не знали этого человека. Зато я его сразу узнала. Стоило мне только бросить один взгляд на это необычное и прекрасное лицо, на этот контраст белокурых волос и темных глаз, и я словно перенеслась в прошлое, на тот бал в Опере, на котором я, тогда еще дофина, танцевала в маске… до тех пор, пока не выдала себя.

— Ах! — импульсивно воскликнула я. — Здесь мой старый знакомый!

— Мадам!

Он стоял передо мной, низко склонившись к моей руке. Я почувствовала, как его губы коснулись моих пальцев. Я была счастлива.

— Граф де Ферсен! — необдуманно воскликнула я.

Он был в восторге от того, что я помню его. Все остальные пристально наблюдали за мной. Но разве они не делали этого всегда? Они были поражены и, конечно, не хотели ничего пропустить.

Он немного изменился с тех пор, как я видела его. Но ведь и я тоже изменилась. Мы оба стали более зрелыми. Я попросила графа рассказать мне о том, что произошло с ним после того бала в Опере.

Он поведал мне о том, что побывал в Англии, а потом — в северной Франции и в Голландии, прежде чем вернуться в замок Лёфштадт, свой дом в Швеции.

— И вы, конечно, были счастливы вернуться домой?

Он улыбнулся. У него была самая очаровательная улыбка, которую мне приходилось видеть.

— Шведский двор показался мне немного скучным после французского.

Мне было приятно слышать это. Я любила комплименты.

— Но ведь это ваш дом! — напомнила я ему.

— Я так долго не был там… Брюссель, Берлин, Рим, Лондон, Париж… Особенно Париж!

— Я рада, что наша столица понравилась вам.

Он бросил на меня долгий взгляд и произнес:

— Здесь есть что-то такое, что… очаровывает меня.

Я была взволнована. Я знала, что он имеет в виду.

— У вас ведь есть семья… Ваша семья большая?

— Младший брат и три сестры, но их никогда не было дома. У них есть должности при дворе.

— Да, конечно! Но я знаю, что это значит — жить в большой семье и оставить ее.

Я не осмелилась говорить с ним дольше, потому что на нас уже обратили внимание. Он и сам провел достаточно много времени при дворе, чтобы заметить это.

Я сказала ему с заговорщицким видом:

— Мы еще поговорим с вами!

И отпустила его. Он поклонился, а я повернулась к моей невестке, стоявшей рядом со мной. Мария Жозефа всегда была рядом в такие моменты, и я была уверена, что она слышала каждое слово.

Что за странные это были дни! Не думаю, чтобы когда-нибудь за всю свою жизнь я была так счастлива. Я просыпалась среди ночи и клала руки на свое тело, чтобы ощутить ребенка. Я представляла себе, как мой мальчик лежит у меня на руках или как я учу его ходить и говорить «мама».

Потом я начинала думать о графе Акселе де Ферсене, о его необычайно красивом лице и пылающих глазах. Конечно, я была счастлива! Я еще никогда прежде не вынашивала ребенка и никогда прежде не знала мужчину, с которым чувствовала бы себя полностью умиротворенной. У меня появились странные мысли — как, возможно, у всех женщин во время беременности. Мне хотелось жить в маленьком домике с таким мужем, как Аксель де Ферсен, и с малышами, с целой кучей малышей! Думаю, что, если бы у меня было все это, я больше ничего не желала бы. Что мне азартные игры, танцы, розыгрыши, восхитительные шелка и парча, фантастические прически, бриллианты… даже корона… Что значит все это в сравнении с такой вот простой жизнью, полной удовлетворения?

Сейчас я могу быть честной сама с собой и сказать, что, если бы у меня было все это, я действительно, наверное, была бы по-настоящему счастлива. Теперь я понимаю, что я всего лишь обычная женщина, не отличающаяся ни особым умом, ни хитростью, сентиментальная женщина, которая больше всего на свете желала быть матерью.

Но мне досталась совершенно не подходящая для меня роль — роль королевы.

Мне было приятно узнавать все больше и больше об Акселе де Ферсене. Меня восхищала его любовь к музыке. Я посылала ему приглашения на концерты. Иногда приглашала его в компанию нескольких моих близких друзей, где сама играла на клавесине и иногда пела. Я не обладала очень хорошим голосом, но он был довольно приятным, и, когда я пела, все искренне аплодировали мне. Но пела я только для него одного. Мы никогда не имели возможности остаться наедине, ведь за нами постоянно наблюдали. Я помнила о предостережениях моего брата Иосифа относительно моей невестки Марии Жозефы. Он говорил, что она совсем не похожа на пьемонтку. Не сомневаюсь, что она постоянно посылала кого-нибудь шпионить за мной. Она была завистливой женщиной. Прованс не мог иметь детей. Единственной и его, и ее надеждой было то, что я умру бездетной и освобожу для них путь к трону. И вот теперь я была беременна. У нас могло быть еще много детей, раз мы доказали, что способны иметь их. И граф Прованский вместе со своей женой, естественно, были безутешны.