Хосе Рисаль - Флибустьеры

Заключалась статья трогательным прощанием:

«Иди же спокойно, храбрый воин, ты, что опытной рукой направлял судьбы страны сей в столь смутные времена! Иди спокойно наслаждаться целебным воздухом Мансанареса! [187] Мансанарес — река в Испании, на которой расположен Мадрид. Мы же останемся здесь, как верные стражи; будем чтить твою память и с восхищением обращаться мыслью к мудрому твоему правлению. Мы клянемся, что отомстим гнусному негодяю, дерзнувшему нарушить твое великолепное пиршество, верь, мы отыщем злодея даже на дне морском! Страна сия навек сохранит драгоценное воспоминание о твоей мудрости, доброте и отваге».

Еще до рассвета, как только статья была закончена, Бен-Саиб послал ее в редакцию — он ведь уже получил одобрение цензора. После этого он уснул, подобно Наполеону, составившему план сражения при Иене [188] Иена — город в Германии; здесь Наполеон 14 октября 1806 г. одержал одну из самых блестящих побед над прусскими войсками. .

Утром его разбудил посыльный, который принес обратно статью и записку от редактора: его превосходительство строго-настрого запретил оглашать событие и приказал опровергать все слухи и комментарии как безосновательные вымыслы, преувеличения и досужие сплетни.

Для Бен-Саиба это был тяжелый удар. Убили его дитя, такое прекрасное дитя, рожденное в трудах и муках! Куда теперь пристроить это великолепное, истинно цицероновское рассуждение о порче нравов, это блестящее изложение военно-карательных мер? Подумать только, через месяц-два ему надо уезжать с Филиппин, а в Испании эту статью, конечно, не напечатают. Как применишь ее к мадридским преступникам, если там в ходу совсем другие идеи, — там ищут смягчающих обстоятельств, изучают факты, привлекают присяжных! Статьи такого сорта — это нечто вроде ядовитых алкогольных напитков, которые производятся в Европе для продажи неграм, good for negroes [189] Годится для негров (англ.) . . Разница только та, что этих напитков негры могут не пить и тогда не отравятся, меж тем как статьи Бен-Саиба — читают их филиппинцы или не читают — все равно оказывают действие.

— Хоть бы завтра или послезавтра произошло еще какое-нибудь преступление! — вздыхал Бен-Саиб.

При мысли о своем чаде, испустившем дух, еще не увидев света, об этом безвременно увядшем бутоне, слезы наворачивались на его глаза. Он оделся и пошел к редактору. Тот пожал плечами: да, его превосходительство запретил статью, ибо, если станет известно, что семь главных богов позволили какому-то наглецу напасть на них врасплох и ограбить, в то время как они орудовали вилками и ножами, — под угрозой окажется неделимость отечества! Посему губернатор повелел не разыскивать ни лампу, ни ее похитителя, а также дал совет своим преемникам не являться на ужины в какие бы то ни было частные дома без мощной охраны. А так как гости дона Тимотео, знавшие о происшествии, — это почти все чиновники и военные, то опровергнуть слухи не составит труда: ведь речь идет о неделимости отечества! Эти слова заставили Бен-Саиба склонить голову: в героическом смирении он сравнивал себя с Авраамом, с Гусманом «Добрым», с Брутом и другими историческими героями древности.

Столь великая жертва не могла остаться без награды. Бог — покровитель журналистов был доволен Авраамом Бен-Саибом. Почти в тот же миг в редакцию явился ангел в облике хроникера и принес весть о нападении на виллу, расположенную на берегу Пасига, куда несколько монахов удалились на время летней жары. Замечательный случай! И Авраам Бен-Саиб вознес хвалы своему богу!

— Злодеи похитили свыше двух тысяч песо, нанесли тяжелые ранения одному из монахов и двум слугам… Святой отец мужественно защищался стулом, от которого остались одни щепки…

— Минутку, минутку! — бормотал Бен-Саиб, записывая. — Итак, сорок, нет, пятьдесят тулисанов предательски… револьверы, боло, винтовки, ружья… бесстрашный лев… стул… щепки… ужасные раны… десять тысяч песо…

Вне себя от радости журналист решил немедленно отправиться на место происшествия, чтобы выяснить все детали. По дороге он сочинил рассказ о битве в гомеровском стиле. Не вставить ли небольшую речь главаря разбойников? Или презрительную отповедь монаха? Все метафоры и сравнения, примененные в статье к его превосходительству, отцу Ирене и отцу Сальви, как нельзя лучше подходили к пострадавшему монаху, а описание грабителя к каждому из преступников. Неплохо бы еще развить обличительную часть, поговорить о церкви, о религии, о милосердии, о колокольном звоне, о том, сколь многим обязаны индейцы монахам, подпустить что-нибудь трогательное, несколько лирических фраз в духе Кастелара [190] Кастелар-и-Рипполь Эмилио (1832–1899) — испанский политический деятель, оратор, писатель, представитель испанского буржуазного либерализма. . Манильские девицы будут читать и восхищаться: