Вадим Каргалов - Даниил Московский

С того дня потянулись в Новгород телеги, груженные камнем, застучали молотки камнетесов, появились котлованы, вырытые землекопами, и медленно вставали каменные новгородские укрепления…

Никогда не лежала душа у боярина Еремы к Новгороду. Суетный, крикливый, а всему заводчики — торговые люди и бояре. Когда открывались дороги и вскрывались реки, Новгород принимал иноземных гостей. Здесь и дворы гостевые, где селились купцы и иной приезжий люд: Немецкий двор для купцов Ганзейского союза, Греческий для византийцев. Варяжский скандинавам предназначался, был и двор для гостей из мусульманских стран. А на самой окраине Людинова конца стоял малый двор, обнесенный высоким бревенчатым тыном, где останавливались гости из загадочных земель Индостана и великой империи китаев. Гости из этих стран редко добирались до Новгорода. Они плыли и ехали кружным и опасным путем, затрачивали на это годы, старились и гибли в дороге…

В Новгород Ерему послал великий князь. Сам Андрей Александрович ехать передумал, а с боярином отправил епископа Луку.

Посольство великого князя встретили в Новгороде довольно прохладно. И посадник и тысяцкий удивились, услышав, что боярин и епископ приехали просить помощи, чтобы покарать московского князя. Посадник переспросил:

— Ужли у князя Андрея сил недостало на молодшего брата?

Новгородский архиепископ укоризненно покачал головой:

— Забыли люди заповеди Господа: брат на брата взывает…

Минул месяц. Боярин Ерема домой, во Владимир, засобирался. Накануне зашел в кабак, что на новгородском торгу, у Волхова, где мост наплывной. Кабатчик поставил перед ним миску со щами, кусок хлеба и луковицу. Ел Ерема, по сторонам поглядывал. Обочь от него два мужика пили квас хлебный, переговаривались. Один, заметив, что Ерема смотрит на них, спросил:

— Отчего невесел, боярин? Поди, женка разлюбила! — И рассмеялся.

Ерема рукой махнул:

— Кабы женка! Меня, посла великого князя, Новгород слушать не желает.

— Эвона! Подсаживайся к нам да поведай свою беду.

Отодвинул боярин миску, подвинулся к мужикам, велел кабатчику подать жбан с хмельным пивом.

Пили мужики, а Ерема им на свои заботы жаловался — не желает посадник вече скликать, где бы люд послание великого князя выслушал.

Похлопал один из мужиков боярина по плечу:

— То ли беда, а мы на что?

— Так ли? — со смешком спросил Ерема.

— Аль не веришь?

— Ставь жбан пива…

Выпили, разошлись. На другое утро Ерема еще ото сна не отошел, как на весь Новгород зазвонил вечевой колокол. Ему вторили кожаные била на городских концах, и вскоре площадь напротив храма Параскевы Пятницы запрудил народ. Шли, спрашивали:

— Почто скликают?

— По чьей воле?

— По воле людства новгородского!

— Надо послушать, о чем послы великого князя Владимирского речи поведут.

На высокий помост-степень взошли архиепископ, посадник [98] Посадник — высшая государственная должность в Новгороде в XII–XV вв. и тысяцкий, а за ними боярин Ерема и епископ Лука. Поклонились на все четыре стороны, после чего посадник возвестил:

— Челом вам бьет великий князь Владимирский Андрей. Прислал он посольство, и просит князь защиты у Великого Новгорода от брата свово Даниила Александровича. Обиды чинит князь Московский другим князьям.

Из толпы выкрикнули:

— Брат брата унять не может, ко всему, великим князем зовется!

— И то. Невского дети!

Вече взорвало криками:

— Послать ратников!

— К чему Новгороду в братнии распри встревать! Сами разберутся!

Ерема хотел слово вставить, но его перебили:

— Для того ли мы с датским королем мир подписали, чтобы ноне в княжеские распри встревать?

— Твое слово, посадник? — подвинулся к самому помосту какой-то мастеровой.

Посадник руки разбросал:

— Как вы приговорите!

— Молви, владыка!

Архиепископ вперед подался, сказал негромко, но внятно:

— Мало ли пролили мы крови в междоусобице?

— Послать! — напирали из толпы.

— Николи!

— Какой приговор ваш, люд новгородский? — спросили посадник и тысяцкий.

— Не посылать!

— Пусть братья замирятся!

— И то так!

Перекрывая все крики, тысяцкий пробасил:

— Передай, боярин, и ты, епископ, не станем люд наш губить и гнева ханского на себя навлекать…

Расходился народ, покидал площадь. Спустились с помоста епископ и боярин. Ерема шапку легкую из меха куницы поправил, промолвил с сожалением:

— Эвон как повернули…