Григор Тер-Ованисян - Геворг Марзпетуни

— Каждый раз, как я тебя вижу, Гор, мне кажется, что ты или идешь на войну, или возвращаешься с поля боя. Почему ты всегда вооружен? — улыбнулась царица.

— Таков приказ моего отца, мать-царица.

— В такой поздний час и в запертой на все засовы крепости? Едва ли в этом есть нужда. Ведь ты находишься в хорошо защищенном царском замке.

— Каждую минуту я должен быть готов к защите. Кто знает, может быть, здесь, в одном из помещений замка, нас подстерегает злодей.

— О, да ты опасный человек, князь Гор! — заметила царица.

— Да, для врагов моей царицы и царя.

— Врагов, которых ты не знаешь?

— И которых я желал бы никогда не видеть в этом замке.

Княгиня Марзпетуни, глядевшая на него с материнской нежностью, пришла в восторг от этих слов.

— Ты прав, мой дорогой, однако один из таких врагов находится сейчас в нашем замке, — сказала царица с притворной серьезностью.

— Его имя?! — горячо воскликнул Гор.

— Притаившись в одном из внутренних покоев, он ждет удобного случая, чтобы нанести нам удар.

— Но кто же это? — нетерпеливо спросил юноша.

— Княжна Шаандухт…

Юный князь вспыхнул, а царица и княгиня рассмеялись.

— Откуда ты? Надеюсь, с добрыми вестями? — спросила затем царица.

— Да, вести неплохие, — ответил князь. — От католикоса прибыл второй гонец и сообщил, что его святейшество передумал. Он сюда не приедет.

— Почему?

— Этого гонец не сказал. Ворота крепости были заперты, я говорил с ним из окна башни.

Лицо царицы омрачилось. «Желала бы я знать, что заставило католикоса, ехавшего ночью в Гарни, изменить свое решение, — подумала она. — Может быть, он получил неприятные известия из Утика или узнал о скором наступлении врага?»

— Почему ты назвал это известие приятным? Разве тебя не радовал приезд его святейшества? — спросила царица.

— Нет, повелительница, — отрывисто ответил князь.

— Странно… — сказала Саакануйш, внимательно посмотрев на юношу.

По лицу начальника крепости проболтала тень. И, словно испугавшись дальнейших объяснений Гора, которые могли оскорбить его религиозные чувства, он, испросив у царицы разрешение удалиться, отвесил поклон и вышел из зала.

Княгиня Марзпетуни заметила это. Огорченная невежливым ответом сына, она спросила его:

— Почему тебе неприятен приезд католикоса?

— Если царица прикажет говорить правду…

— Говори. Откровенность — наименьшее из преступлений, — заметила царица.

— Он едет к нам не для того, чтобы навестить царицу и дать ей свое благословение.

— Гор, говори осторожней! — прервала его княгиня Гоар, покраснев от волнения.

— Княгиня Гоар, оставь его, пусть он скажет то, что думает, — строго сказала Саакануйш.

— Правдивость — враг осторожности. Я говорю перед моей царицей и матерью. Я повторяю: католикос едет сюда не ради благословения. Он хочет укрыться в Гарни.

— Укрыться? От кого? — спросила царица.

— Вероятно, он слышал, что на наш край готовится нападение, и хочет найти пристанище в Гарни.

— Если это так, он поступает благоразумно, переезжая в нашу крепость, — заметила княгиня Гоар.

— Нет, мать, он не должен бросать беспомощную братию в Айриванке и думать только о спасении собственной особы.

— Кто тебе сказал об этом? — с беспокойством спросила царица.

— Никто. Это мое предположение.

— Нельзя говорить, основываясь на одних предположениях, — вставила княгиня Гоар.

— Мать-царица, прикажешь продолжать?

— Говори.

— Это не только предположение: его святейшество, испугавшись Нсыра, преемника Юсуфа, оставил свои покои в Двине и укрылся в пещерах Айриванка. Нсыр рано или поздно пойдет на Двин и может захватить дворец католикоса и его поместья.

— Если востикан [5] Востиканы — наместники арабского халифа в Армении. готовится овладеть столицей, которую покинул сам царь, то нечего удивляться, если Нсыру удастся захватить дворец католикоса. Разве может его защитить безоружное духовенство? — взволнованно сказала княгиня, не думая, что этими словами она огорчает царицу.

Саакануйш, уязвленная словами княгини, медленно поднялась с дивана и, не глядя на княгиню, спокойно сказала кормилице:

— Седа, я устала, готова ли опочивальня?

— Да, дорогая царица, — ответила кормилица.

Холодно улыбнувшись княгине Гоар и молодому князю и пожелав им спокойной ночи, царица направилась в опочивальню. Седа и прислужницы последовали за ней.

— Что ты наделала, мать? Учила меня осторожности, а сама вонзила нож в сердце царицы! — воскликнул Гор.