Григорий Терещенко - Горячее лето

Облокотившись на столик. Алексей глядел в окно на проносившиеся поля, рощи, а мысли были далеко отсюда. Перед глазами — мать. Она стояла и смотрела в ту сторону, куда уезжал он на грузовике. Снова мать осталась одна: Одна-одинёшенька…

Загремел на полном ходу встречный поезд. Алексей встрепенулся, вытянул занемевшую руку и погладил мягкую бородку: тёмным пухом она окаймляла его юношеское лицо, придавая серьёзное и даже строгое выражение. Алексеи поудобнее устроился на нижней полке и только теперь заметил, что против него сидит девушка. На коленях у неё книга. Читая, она низко склонила голову, виден лишь лоб, чёрные волосы, уложенные, наверное, в парикмахерской. И брови чёрные птичьими крыльями.

Алексей закрыл глаза: чистый выпуклый лоб напомнил ему одну девушку — сменного мастера второго механического цеха. Только вот волосы и глаза…

В окно вагона рвётся тёплый ветер. Он треплет жёсткие, коротко стриженные волосы Алексея и приносит в купе сухие запахи выжженной степи.

— Здравствуйте!

Алексей вздрогнул: знакомый голос! Повернул голову. Перед ним — Татьяна. Стояла в двери купе и улыбалась.

«Легка на помине», — подумал, и едва заметная улыбка коснулась его губ.

— Алексей Иванович, что задумались? Откуда едете?

— Из отпуска.

Они какой-то миг смотрели друг на друга. Глаза у Татьяны голубые. Искорки горят в них такие, что любая утренняя росинка позавидует.

— На Черниговщину ездил. Мать навещал.

— Может, зайдёте к нам? У нас весёлое купе. Студенты-заочники. Соседний вагон.

— С сессии?

— Да, последний курс… Трудно всё-таки учиться заочно.

«Дочь главного инженера завода могла бы учиться и на стационаре», — отметил про себя Алексей.

— Ну, идёте?! — тряхнув пышными волосами, спросила она.

— Да как-то неудобно…

— Ребята свойские, Алексей Иванович. Познакомитесь с моими однокурсниками.

Алексей часто думал о встрече с Татьяной. Познакомились они год назад на комсомольской конференции. Сидели рядом в президиуме. Перебрасывались словами. А потом уже встречались на заводе как хорошо знакомые. Алексей не мог не заметить её трогательной улыбки, того огня, каким загорались голубые глаза. Так смотрят только влюблённые. В такие минуты ему хотелось узнать, какие у неё глаза, когда она на работе. Неужели они могут быть суровыми? Татьяна — сменный мастер, которому приходится не только улыбаться, но и строго спрашивать.

Алексея что-то удерживало быть ближе с ней. Но что? Возраст? Всё-таки она лет на шесть-семь моложе. Излишняя застенчивость, нерешительность? А может, то, что она — дочь главного инженера завода? Они никогда не были наедине. Их всегда окружали люди. Но ведь не она же, а он должен был сделать первый шаг!

И вот эта встреча. Ну конечно же, он пойдёт в их вагон. Татьяна озорно повернулась на каблуках. Ситцевое в мелких цветочках платье обвило её стройные ноги. Алексей молча последовал за ней.

В купе — миловидная девушка и два пария. Девушка посмотрела на Алексея ласково из-под бровей-ниточек серыми глазами. И тут же вскочила, подала руку, представилась.

«Ну и выщипала же брови», — подумал Алексей, пожимая ладошку-лодочку.

Поднялся и румяный широколицый парень, что сидел у одна. Среднего роста, широкий в кости. Рукава рубахи закачаны. Нос приплюснутый, глаза поставлены широко, немного раскосо. Пожатие крепкое.

Второй парень не спешил. Он словно раздумывал: подавать руку пли не подавать. Вроде знакомый. Алексей, кажется, где-то встречал его, а где — не припомнит.

— Алёша! — вдруг воскликнул парень, расставляя руки.

— Володя! Иващенко! — спохватился Алексей и сжал его в объятиях. — Каким ветром?! Откуда ты и куда?..

Ахали, колотили друг друга кулаками.

— Я слышал, ты в Тольятти работал?

— Сейчас в Зеленогорске. На автомобильном.

— А я в Николаеве. Давно был на родине?

— Оттуда еду.

— Как там?

— Засуха, — и глаза Алексея погрустнели.

— По всей стране засуха.

— Тяжёлый год будет.

Алексей отметил бледность, совершенно не свойственную Володиному круглому, как месяц, лицу. Иващенко нашёл, что Коваленко похож больше на футболиста. Ростом он так и не добавил, только чуть-чуть в плечах раздался.