Дмитрий Щербинин - Заре навстречу

— Где прятали, там его уже нет, — уклончиво ответил Михаил. — Но оказалось, что этот приёмник, который оставляли специально для использования в условиях подполья — нерабочий. Что это — халатность? Не думаю. Думаю — это умышленный акт. То есть, кто-то из наших иуд-предателей был ответственен как раз за оставление этого пресловутого приёмника, и намерено вывел его из строя.

— Вот дела. Но ведь его можно починить, правда? — спросил Коля.

На это ответил Саша Шищенко:

— Я в этом приёмнике посмотрел. И, в общем, несколько деталей надо заменить, а нескольких — просто не хватает.

— А какие детали-то? — быстро спросил Коля Сумской.

— Да детали-то так себе. То есть, в мирное время их без проблем можно было прикупить, но сейчас… В общем — днём с огнём не сыщешь…

— Да подожди, — энергичным жестом остановил его Коля. — Ведь я знаю — мне сестра говорила, что полицаи все конфискованные приёмники снесли на поляну, которая возле их полицейского участка находится. Там сначала побили их молотками, а потом — развели костёр. Но сестра говорит, что некоторые части приёмников в тот костёр не попали. Так и валяются там. Думаю, что там вполне можно подыскать нужные нам детали. А где, кстати, ваш приёмник?

— Да всё здесь же, — ответил Саша Шищенко, — указав на пол, под которым таилась яма.

А Михаил произнёс:

— Но ставить приёмник в нашей хибарке не имеет смысла. Как нагрянут сюда полицаи, так сразу его и увидят.

— Ладно. Перенесём тогда приёмник ко мне, — сказал Коля. — У нас чердак достаточно большой, и спрятать там есть.

— Но только ведь не сейчас ты его понесёшь, — молвил Михаил.

— Под покровом сумерек перенесу, — произнёс Сумской.

И через несколько минут Коля с лицом сияющим стремительно шёл к Лиде Андросовой. Он нёс радостную весть: они наконец-то начинают борьбу с врагами.

Со счастливейшим, сияющим лицом пришёл Коля Сумской в дом к Лиде Андросовой. И только входя в её комнату, понял, как же соскучился по её дивным, в вечность смотрящим очам.

И вот она вскочила к нему навстречу, и вся сразу просияла; каким-то неземным, сказочным светом.

С большим волнением, чувствуя себя счастливейшим человеком на земле и, вместе с тем, укоряя себя за то, что не заходил к ней раньше, Коля проговорил:

— Ну, вот я и пришёл.

— Что же ты, Коленька, раньше то не приходил? — спросила Лида.

— Да так, в общем…

— Ведь, признаться, я ревновала тебя.

— И к кому же?

— Ну, мало ли девушек. А вообще — прости меня. Ведь то, что я говорю: это очень глупо. Да?

— Лида. Слова твои — это самые для меня прекрасные слова. Но сейчас выслушай меня: я должен сообщить тебе кое-что очень важное.

Тогда Лида приблизилась к нему близко-близко; так что Коля почувствовал её свежее и ароматное, как лёгкий степной ветерок дыхание. И девушка вымолвила тихо-тихо, заглядывая своими печальными, добродетельными очами в самое его сердце:

— Ведь ты про сон мне хочешь рассказать? Да?

— Про сон? — переспросил Коля рассеяно, и вдруг улыбнулся.

Он улыбнулся потому, что неясное ещё воспоминание о привидевшимся ему ночью сне ожило в его сердце.

А Лида, ещё приблизилась к нему, так что Коля уже ничего не видел, кроме её очей.

Она провела ладонями по его щекам, и шептала:

— Вспомнил. Да? Вот я вижу, что вспомнил…

А сон, который видел Коля, был также хрупок, как и всё прекрасное. И сон разбился о грубые грани дня; об ругань полицаев, об его собственные, такие напряжённые, изжигающие мысли.

Но теперь, рядом с Лидой, Коля чувствовал себя также хорошо, как честный человек может чувствовать себя в своих наилучших снах, в своей собственной умиротворённой душе.

И вот припомнились Коле кое-что из того сна. Он пришёл в дом к Лиде, а она сказала ему:

— Вот и хорошо, что ты пришёл.

И они уселись рядом, на диванчике…

А теперь, когда Лида стояла так близко от него, и он созерцал её очи — Коля прямо внутри себя слышал её светлый шёпот:

— Ты пришёл ко мне, а я сказала тебе: «Вот и хорошо, что ты пришёл»…

А Коля всё вспоминал тот сон. Лида говорила ему простые слова о любви, о единении душ, но и слова эти, и окружающие их предметы были воплощённой в некую форму духовностью. Эта тёплая, сердечная духовность протиралась в бесконечность, а средоточием духовности была сама Лида…

И теперь, при свете дня, девушка говорила ему:

— Вот видишь — у нас даже и сны одинаковые.

А Коля спрашивал, счастливо улыбаясь: