Пенни Винченци - Соблазны бытия

– Хватит! Я все это слышала. Ну почему вам просто не одолжить Чарли какую-то сумму? Я была бы так рада. Мне больно на него смотреть. Сегодня пришел весь несчастный.

– Дженна, извини, но это никак невозможно, – ответил зануда Кайл. – У нас нет лишних денег, чтобы вливать их в разваливающийся бизнес. Существует серьезный риск, что мы никогда не получим своих денег назад. Прости еще раз, но мы говорим тебе «нет». Другого ответа ты от нас не услышишь.

– Вы просто жуткие люди! – бросила им Дженна. Она чуть не плакала. – По-моему, вы должны сделать это ради памяти моей матери. Она любила Чарли. Она бы не стала рассуждать, а сразу выдала бы ему нужную сумму.

– Возможно, выдала бы, – осторожно согласился Джейми. – Но…

– Только хватит мне говорить, что вы не можете. Надоело слушать. Я что-нибудь сама придумаю.

Когда Дженна вернулась, Чарли смотрел телевизор. Вид у него по-прежнему был подавленный.

– Привет, дорогая.

– Привет, Чарли. Снова облом. Как могла уговаривала Джейми и Кайла тебе помочь. А они уперлись и опять завели свою пластинку про завещание и попечительский фонд. Никакого результата.

– Не расстраивайся, малышка. Я и так благодарен тебе за старания.

– Я сделаю тебе «Мартини». А где Кэти?

– На свидании с парнем.

– Симпатичным?

– Мне так показалось.

Чарли смотрел, как Дженна смешивает ему коктейль. Принимая бокал, он мужественно ей улыбнулся.

– Спасибо, радость моя, – беззаботно произнес он. – Кстати, знаешь, о чем я тут думал?

– Откуда мне знать?

– Даже не понимаю, с чего эта мысль забрела мне в голову. А думал я о… твоих сводных брате и сестре. Об Эллиоттах.

– Да? – удивилась Дженна, наливая себе кока-колу.

– Ты ведь с ними никогда не встречалась.

– Никогда. Думаю, они не жаждут меня видеть. Ты же знаешь: отец развелся с их матерью, а потом женился на моей маме.

– Но не сразу, а через несколько лет. Кстати, ты помнишь их имена? Возраст?

– Мою сводную сестру зовут Кэтрин. Имя брата не помню. Ей сейчас должно быть… лет так семнадцать. Нет, точно семнадцать. Мне тут попалась ее фотография в газете. Похоже, с этого… как его… с бала дебютанток. Или что-то в этом роде. Знаешь, наверное, про всю эту светскую чепуху.

– Конечно знаю, – ответил Чарли и как-то странно на нее посмотрел.

– Куда-то засунула эту газету. А девочка ничего, симпатичная. Посмотрю, может, сейчас найду.

– Говоришь, симпатичная? Я бы не отказался взглянуть. Правда, странно, что ты с ними даже не виделась? А ведь они помнят твоего отца. Тебе было бы интересно пообщаться с ними. Что ты думаешь?

– Ни капельки не интересно, – возразила Дженна.

Она любила отца, которого никогда не видела, но не желала разделять своих чувств ни с кем. Особенно с его детьми, хотя они наверняка помнили отца, говорили с ним, сидели у него на коленях.

– Наверное, они очень богаты, – сказал Чарли.

– Ты так думаешь? – Дженна продолжала рыться в газетах, громоздящихся на кофейном столике.

– Конечно. Они же получили львиную долю состояния твоего отца. Ты знаешь, сколько это денег?

– Не знаю, – ответила Дженна и резким, изменившимся голосом добавила: – И знать не хочу. Меня это не интересует. Чарли, ты же знаешь, мне противно говорить о деньгах. Особенно сейчас. И особенно о том, кому сколько досталось. Тебе что, больше не о чем говорить?

– Извини, радость моя. Давай сменим тему. Я совсем не хотел тебя расстроить.

У Чарли был виноватый вид. Дженна рассердилась на себя. Что у нее за поведение? Никакого такта. Ей противно говорить о деньгах, когда для Чарли это жизненно важный вопрос. Чтобы загладить вину, Дженна чмокнула Чарли в щеку:

– Извини. Дерганая я немного после того разговора… Вот она. Мисс Кэтрин Эллиотт. Вся в белом. А смотри, какие длинные у нее перчатки. Рядом брат стоит. Бартоломью его зовут. Тоже вроде парень ничего. На папу совсем не похож, если сравнивать со старыми фотографиями, но… – Она протянула Чарли газету.

– Спасибо, дорогая.

Чарли взял газету, вгляделся в снимок. Непонятно почему, но у него вдруг сразу улучшилось настроение. Дженна тоже была довольна. Смешно, конечно, чтобы взрослый мужчина так обрадовался, увидев снимок глуповатой девицы в дорогом бальном платье.

Элспет не раз спрашивала себя: вправе ли она наслаждаться своим счастьем? Вправе ли радоваться, когда семья… по крайней мере половина семьи все еще не оправилась после гибели Барти?