Захария Станку - Босой

– Что, хорош виноград?

– Да, Исмаил, очень.

– Тогда я дать тебе еще целый корзинка…

Возле албанца – большой черный пес, у него острые белые клыки. Пес смотрит на меня и рычит…

Я просыпаюсь. Рот полон слюны. В животе урчит. Рассвет еще не наступил, но за окном уже сереет туманная мгла. Вот-вот рассветет. Слышен скрип колодезного журавля. Кто-то достает воду. Может, тетка Лавочница, а может, Вертихвостка или Папелка… Просыпаются брат Ион и сестра Евангелина. А вот и отец поднял голову. Встает мама, зажигает лампу, в комнате становится светло. Мы прячемся под свои дерюжки с головой.

– Эй, ребятишки! Пора!

– Встаем, тятя.

Остальные спят. При тусклом свете лампы лица их кажутся восковыми.

– Куда это ты, отец, детей без завтрака тащишь?

– Виноград собирать. Съедят на винограднике кисть-другую, вот тебе и завтрак. До обеда ждать недолго. А ты принесешь нам поесть прямо туда.

– Голодными-то до обеда?.. Нет уж, пусть сейчас пожуют чего-нибудь. Плохо может сделаться от винограда на пустой-то желудок.

– Э, все одно…

Мы проглатываем по куску вчерашней мамалыги, посыпав ее щепоткой соли и тертым красным перцем. Запиваем глотком воды. Много ли человеку надо? Бывают, конечно, люди, которые наедаются до отвала и утром, и в обед, и вечером, да еще и в промежутках перекусить умудряются… Но сколько таких-то на наше село? Горстка. У них есть земля, коровы и деньги. Только таких можно по пальцам перечесть. Да зачем и считать-то? И так они всем известны!

– После горькой мамалыги виноград слаще покажется, – замечает Евангелина.

– Еще бы, – поддакиваю я, глотая слюну.

Наконец мы выходим из дому. Ветер разгоняет тучи, обложившие небо. Утро должно выдаться солнечное, а днем наверняка будет чистое небо. Под нашими голыми пятками скрипит иней толщиной в палец. Подошвы сначала обжигает, словно под ногами раскаленные головешки, но потом быстро привыкаешь. Поднимаемся вверх по склону. Неужто люди так истосковались по работе? Или это усердье надсмотрщиков и приказчиков? Полсела собралось у входа на виноградник. Вон Тутану цепляется за материнскую юбку. А вот переступает с ноги на ногу Трэкэлие, чтоб согреться. Рядом с ним его отец – маленький бледный мужичок с желтыми, цвета тыквы, усами.

– Бр-р-р! Ну и холодище, а, Дарие? Просто собачий холод…

– Думаешь, если топтаться на одном месте, так согреешься?

– Вроде теплее стало…

Гынгу заявился вместе со своим братцем Тудораке. Только Туртурикэ совсем один.

– Ух и поедим сегодня виноградику!..

Ворота виноградника все еще заперты. За ними нам чудится рай со всем, что есть самого сладкого и вкусного на земле. Рай – да и только!..

Колченогий барин сидит развалясь в своей коляске, разодетый в пух и прах, тепло укутанный: на голове – черная каракулевая кэчула, на плечах – меховая шуба, на шее – шарф в черную и красную полоску. Пальто у барина темно-коричневое с пушистым ворсом. На ногах – длинные узконосые ботинки с резинками, начищенные до зеркального блеска. На колени наброшен мягкий шерстяной плед. Славно позаботился о своем барине слуга-постельничий, не дай бог, простудится барин, схватит насморк и будет шмыгать носом, как мы.

Приказчик Парис Кэруцэ, потомственный барский лакей, заносит наши имена в особую книгу. Другой приказчик, Опря Кэцуй Стрымбу, зверь, готовый разорвать крестьянина в клочья и сожрать живьем, достает из дрожек – невыпряженные лошади так и томятся в упряжке, вместо того чтобы пастись на лужайке, – проволочный намордник, подбрасывает его в своих лапищах, будто взвешивает, и вдруг рявкает, обнажая желтые зубы:

– Ну, кто первый хочет примерить это украшеньице?

– Ничего себе украшеньице, это же намордник…

– Для вас и такое сойдет, пожалуй, даже чересчур красиво.

Люди отступают.

– Ну так как же? Никто не хочет?

Приказчик стоит с намордником в руках и ждет…

Мы знаем, что такое намордник. Сами нацепляем его на волов, когда прореживаем кукурузу на барском поле, – иначе волы объедят верхушки стеблей. Мы надеваем на волов намордники и летом, в страдную пору запрягая их в косилку, – не дай бог, ухватят колосок барской пшеницы. А нынче вот барин припас намордники и для людей, чтоб не вздумалось им тайком отведать барского винограда.

Знаете, что такое намордник? Он вроде проволочной сетки на лицо. Дышать через намордник можно. Можно даже смочить водой губы. При нужде, если уже невмоготу глотать слюну, через намордник можно и сплюнуть, хотя слюна, скорее всего, застрянет в проволочной сетке. Тогда придется протолкнуть ее наружу кончиком языка, а потом стереть ладонью. Но зато уж, когда намордник напялен тебе на лицо, ни одной ягодки в рот не сунешь.