Яныбай Хамматов - Золото собирается крупицами

– И у нас купит заготовки? – спросил один из старателей. – Мы много нарубили…

– Купит! Я сам ему скажу, будь уверен!

– А сколько будет платить, не сказал?

– Я и не спрашивал, как можно? Ты что думаешь, если он со мной за руку поздоровался, он от этого таким, как я, стал? Нет, наш начальник – большой человек, самому Рамею близкий, говорят! А уж богаче Рамея никого нет, все прииски у него в руках!..

– Как Хажисултан? —робко спросил Мутагар.

– Что там Хажисултан, ему и Галиахмет– бай в подметки не годится! Тьфу! Все наши баи для него – сор, не больше! У Рамея знаешь сколько добра? Лошади и коровы тысячами, по тысяче в каждом стаде, вот какой он богатый!

– Сам видел? – не отрываясь от работы, на смешливо спросил Сайфетдин.

– Не видел, говорили мне…

– А не видел, так и не бреши! Он же в Оренбурге живет, где там скот держать? У него в руках золото, плевать ему на твоих коров!

– Ну, плевать… У богачей всегда коровы и лошади есть! Какой же без этого богач? – не сдавался человек с козлиной бородкой.

– Какой, какой! Самый обыкновенный!.. – Сайфетдин посмотрел на собеседника и отложил лапти в сторону: – Давай-ка спать, хватит на сегодня!

– Рано еще!

– Ну и что ж, что рано? И вставать завтра тоже рано. – Сайфетдин накинул на себя армяк и растянулся на нарах.

Старатели разбрелись по своим местам. Одна за другой гасли зажженные в глубине барака сальные свечки, кое-где еще шептались, но Хисматулла уснул сразу, будто провалился в темную глубокую яму. Проснулся он внезапно, среди ночи. Люди все еще шептались. Лежа на нарах и прислушиваясь, Хисматулла ловил обрывки этого шепота. Старатели говорили все о том же – о золоте, тяжелой работе, о том, как из рук в руки переходят прииски, и каждый раз еще хуже становится жизнь. От этих разговоров на душе Хисматуллы стало опять тревожно, но усталость была такой, что он опять уснул и проснулся, когда уже рассветало.

– Вставай, Мутагар! – толкнул он лежавшего рядом напарника.

– Еще немножко, подожди, еще чуть-чуть, – забормотал спросонья Мутагар.

– Вставай, вставай! Сайфетдин-агай и другие давно уже ушли на прииск! Давай быстрее закончим на делянке и тоже пойдем в контору, заодно и о цене за крепы сторгуемся. Может, тогда и увезут сами, а то на санках тяжело– не под силу нам будет…

– Ну и сны мне снились! – Мутагар сел, почесывая за пазухой. – Всю ночь одна какая– то чертовщина!

– Ты был как больной, – сказал Хисматулла. – Я даже думал – не простудился ли ты! Или испугался, когда дерево упало, все бормотал и звал кого-то…

– Не помнишь, какое имя я называл? – Мутагар засмеялся: —Может, девчонку звал?

– Да нет, вроде просил у кого-то хлеб.

– И во сне хлеб! – Мутагар вздохнул, улыбка сбежала с его остроносого худого лица. – Когда ешь не досыта, всегда снится хорошая еда.

Когда Хисматулла со своим напарником подошли к деляне, тут уже вовсю кипела работа.

Ночью выпал снег, к утру подморозило, дул резкий, пронизывающий ветер, и старатели то и дело прикрывали рукавицами лица, словно боялись, что ветер обожжет щеки.

Туго поскрипывал под полозьями саней снег, фыркали заиндевелые лошади, покрикивали возчики, в морозном воздухе далеко разносился стук топоров и визг пил.

Хисматулла с товарищем выбрали дерево, попрыгали вокруг него на снегу, пытаясь согреться. Мороз перехватывал дыхание.

– Давай! – поднимая топор, сказал Хисматулла. – Поработаем, и нам станет тепло…

Он взмахнул топором, и свежие, пахнущие смолой щепки полетели на снег.

Узнав, что новый управляющий за двойную цену скупает намытое в верховьях Юргашты золото, люди хлынули на прииск со всех окрестных деревень.

Едва занимался рассвет, как целые толпы старателей окружали контору – небольшой рубленый дом с крыльцом – и стояли там часами, обросшие, грязные, с мешками за плечами, чайниками, санками, кайлами и лопатами, чтоб получить работу. Вечером они расходились, ночевали в заброшенных землянках, в наскоро сколоченных балаганах, а то и просто в шалашах, у костра. Ни в один теплый барак нельзя было протиснуться и отвоевать там место хотя бы не на нарах, а где-нибудь у стены, чтобы сесть, скрючившись, и скоротать там ночь.

Хисматулла и Мутагар, не расстававшиеся теперь, тыкались то в балаган, то в барак, но их отовсюду гнали, а утром, когда они прибегали к конторе, там уже тянулся огромный, шевелящийся и гудящий хвост очереди. Однако проходили дни, работу получали только редкие счастливчики, а на прииск шли все новые и новые толпы искателей счастья и удачи, и он становился похожим на гигантский вокзал, куда прибывали пассажиры, не находившие себе ни пристанища, ни работы. До города было далеко —без малого триста верст; хлеба, который выпекали на месте, не хватало даже для тех, кто уже имел работу, да новый управляющий и не позволял продавать. хлеб на сторону, поэтому люди голодали, жили на одной картошке и на принесенных с собой сухарях. Хисматулла и его напарник перебивались подачками и уже еле держались на ногах.