Гарри Табачник - Последние хозяева Кремля

Карьеру этого человека по советским стандартам можно назвать весьма успешной. Он умер сам и его похоронили с почестями у кремлевской стены. И даже после смерти не сразу подвергали критике. В течение 35 лет он оставался секретарем ЦК. На первые роли он так и не вышел, но, пребывая на вторых, держал в своих руках судьбы тех, кто был первым. Как и для многих его сверстников, именно развязанный Сталиным террор явился для него, бывшего крестьянского парня, тем ключом, который открыл ему двери партийной карьеры. Так бы и прозябал в неизвестности ничем не примечательный выпускник московского Института народного хозяйства, потом окончивший Институт красной профессуры и ставший ординарным преподавателем, если бы партия не отыскала в нем другой талант. Будущий теоретик становится безотказным исполнителем всех партийных решений. Он великолепно улавливает дух времени. Ему ясно, что кафедра не то место, где делают карьеру. Отсюда скорее можно угодить туда, где с мечтами о карьере расстаются навсегда. Он понимает, что вопросы теории марксизма-ленинизма мало кого интересуют, когда идет борьба за власть, в которой побеждает тот, кто овладеет единственно правильной и непогрешимой наукой — сталинизмом.

Он торопится, он боится опоздать к столу победителей. Вначале ему приходится довольствоваться скромной должностью инструктора Комитета партийного контроля, хотя с его образованием он мог бы рассчитывать и на большее. Ведь он один из немногих партийных чиновников, могущих похвастать институтским дипломом. Скромная должность его не обескураживает. Он терпелив и работоспособен. Ко времени „великого террора” он уже заместитель председателя КПК. А кто председатель? Николай Ежов, тот самый, которому предстоит взять страну в „ежовые рукавицы”. Вместе с ним Суслов готовит списки подлежащих уничтожению. На XX съезде Хрущев скажет, что всего таких списков было приготовлено 38. В каждом — тысячи имен. Судимые в Нюрнберге ссылались на то, что они сами в уничтожении участия не принимали, а всего лишь подписывали бумаги. Тем не менее, от виселицы их это не спасло.

Падение Ежова и приход в НКВД Берии на положении Суслова не отражается. Он уже тогда обнаруживает недюжинный талант приспособления, умение угождать всякому начальству и в то же время сохранять, так, на всякий случай, дистанцию, чтобы падение этого начальства не увлекло за собой и его. Как чеховский Беликов, на которого он внешне похож, он постоянно напоминает себе, что надо быть настороже, „а то как бы чего не вышло”. Потом, когда он уже наденет мантию „серого кардинала”, этот беликовский принцип станет для него главным и в руководстве государственными делами.

Все это не остается незамеченным, и тридцатипятилетний Суслов в роковой для многих тридцать седьмой год становится секретарем Ростовского обкома партии. Так он появляется в тех краях, где родился Андропов. Ходят слухи, что они — родственники.

Проходит всего два года, и Суслов делается полновластным владыкой всего Ставропольского края. Здесь его застает война и здесь он вновь встречается с Берией. Оба были в то время членами военных советов фронтов. Деятельность Суслова, как и деятельность его будущего протеже Андропова, в военный период не отмечена боевыми заслугами. Оба на фронте не воевали, а воюют в тылу с теми, кого режим считает своими противниками. Будущий „теоретик” занимается применением сталинизма на практике — руководит выселением чеченцев, ингушей, карачаевцев. Целые народы, включая женщин и детей, обвиненные Сталиным в сотрудничестве с Гитлером, загоняются, как скот, в товарные вагоны и вывозятся с Кавказа. То, что обернулось страданиями и смертью для многих, для Суслова лишь очередная ступенька в карьере.

Его влиятельные друзья — Берия и Маленков — рекомендуют именно ему поручить проведение советизации Прибалтики. Депортировав примерно четвертую часть населения... в Сибирь, Суслов доказал, что ему можно доверить любой пост.

Суслова делают секретарем ЦК, и для того чтобы уравновесить влияние Жданова, ему поручают агитационно-пропагандистскую работу.

Первым его выходом на международную арену был его доклад на заседании Коминформа в июне 1948 года с осуждением югославской компартии. Вынесение спора на всеобщее обозрение означало, что все попытки Сталина справиться с вдруг проявившим самостоятельность югославским диктатором потерпели провал. Решение сместить Тито Сталин принимает в 1947 году. Именно тогда, когда стало известно о плане Маршалла, направленном на восстановление Европы, Сталину при ходит мысль оградить свою империю от Европы, которая, как он угадывает ,с американской помощью станет притягательным магнитом для его недавних восточноевропейских приобретений. Для этого ему необходимо посадить там таких правителей, которые своей властью обязаны были бы не своим личным заслугам, а только ему. Тито он не может простить полученную им во время войны телеграмму, в которой новоиспеченный маршал довольно грубо писал: „Если вы не можете нам помочь,то хоть не мешайте своими бесполезными советами”.