Виктор Суворов - Контроль [Новое издание, дополненное и переработанное]

Этого Сей Сеич не допустит. Девку до Сталина живую довезти надо и сдать лично в руки. Легко Холованову говорить: ботинки снимай. Как снимать? Шнурки все изорваны, все узелочками завязаны. Не поймешь, где концы. Достал Сей Сеич ножичек заморский. Пузатенький такой, красные бока с белым крестиком. Называется: швейцарский офицерский. Лучший в мире. Один шпион знакомый в подарок привез. Там, в Швейцарии, ничего не делают, кроме часов и ножичков. Да еще деньги считают. Но уж если считают, то так, чтоб себе всегда доход был. Сверхприбыль. Если уж делают часы, так чтоб вовек не останавливались. Если ножичек мастерят, так чтоб уж лезвия не ломались. В ножичке том пятьдесят восемь инструментов: и штопор, и вилочка, и шильце, и напильничек, и ножнички, и еще множество всяких удивительных штучек, которым, не прочитав инструкцию, применения не придумать.

Открыл Сей Сеич самое тоненькое, самое острое лезвие, да им шнурки и срезал. Потянул ботинок на себя — она стоном ответила. Осторожнее надо. Ботинки к ногам вроде как прикипели, приварились. Стянул правый ботинок. Теперь носки. Только носков на ней нет. От носков тряпочки изорванные остались. Ноги в кровь истерты, избиты, припеклись тряпочки к ногам. Размачивать надо, иначе не отлепишь, не отскребешь.

— Горячая, как печка мартеновская в металлургическом городе Магнитогорске.

— Полотенце вымочить, да протереть лицо.

Мечется Жар-птица в бреду, стонет. Товарища Сталина требует. Коснулся Сей Сеич губ ее полотенцем мокрым, она и припала к холодному. Ах, головы свиные: не сообразили напоить.

— Ну-ка, товарищ Холованов, воду несите, да со льдом.

Жадно пьет Жар-птица, проливая воду и захлебываясь.

— Ну-ка, товарищ Холованов, давай девку раздевать, и телеграфируйте в Москву, пущай научного профессора к поезду выставят.

Забота Холованову: что Сталину сообщать? Выполнила Жар-птица задачу или нет? «Контроль-блок» она с собой не принесла, что из этого следует? Она его уничтожила или не нашла?

Если «Контроль-блок» остался в руках Ежова и его ребят, то надо бросать карты: игра проиграна. Если она его уничтожила, то наступило равновесие: Ежов не может взять под контроль системы связи, и Сталин не может. В этой ситуации можно проиграть, а можно и выиграть.

Может быть и лучшая ситуация: она добыла «Контроль-блок», но боялась его нести с собой и где-то спрятала. Вот это почти победа; надо привести ее в чувство и спросить, где блок спрятала. Не выполнив задания хотя бы частично, не пришла бы Жар-птица к поезду. На многое надеяться нельзя, но, видимо, минимум она сделала.

Прет «Главспецремстрой», разгоняет все поезда с пути своего. Прет — только синим огнем светофоры перед ним горят. Только курьерские из Хабаровска и Владивостока на запасных путях жмутся, дорогу уступая.

Прет «Главспецремстрой», а впереди него слух несется и позади слух гремит до самого Владивостока: троцкисты путь заминировали и взорвали правительственный поезд — правда, пустой, без товарища Сталина. К месту катастрофы со всего Союза ремпоезда стягивают. Курьерской скоростью. Ломая графики движения. Зря не стали бы.

Ночь над Москвой.

Один Сталин.

Пришла правительственная. Зашифрована личным сталинским шифром в три каскада. Секретарь товарищ Поскребышев расшифровал два первых каскада, подал Сталину листок и исчез. Снова Сталин один. Достал из сейфа шифровальный блокнот, разобрал текст. Получилось: «БЛОК НЕЙТРАЛИЗОВАН ТЧК ДРАКОН ТЧК».

Оторвал Сталин использованный лист шифровального блокнота, поднес спичку. Бумага в шифровальных блокнотах тем хороша, что по составу своему к целлюлозным взрывчатым веществам близка: возгорается с легким хлопком, сгорает мгновенно, почти взрывается, и пепла не оставляет. Сгорает бумага шифровальных блокнотов так быстро, что пальцев не обжигает: пых — и нет бумажки.

Правильно Холованов делает, что посылает короткие сообщения. Длинное расшифровывать час. Да и каналы связи непонятно кем сейчас контролируются. Сообщение означает: ни Ежов, ни Фриновский, ни Бочаров, ни Берман взять под контроль всю связь страны не могут. Но и он, Сталин, тоже не может. Равновесие сил.

Усмехнулся Сталин веселым дьяволом.

Прет «Главспецремстрой», а спецпроводник Сей Сеич Жар-птицу кормить пытается.

— Ну-ка, товарищ Холованов, голову ее держите. Сдохнет девка до Москвы. Скелет один от ходьбы остался. Ни виду, ни жирности. Страшнее балерины. Товарищу Сталину показать стыдно. Но мы ее бульончиком куриным. Не хочет. Морду воротит. Никакой в ней сознательности, а морду все равно воротит — знать, нутро принимать отказывается. А мы ей икорочки. Пользительна икорочка. И питательна. Опять морду воротит. А вы, товарищ Холованов, покрепче держите. Покрепче. Чтоб не воротила. Вот так. Мы ей икорочки. Во. Понравилось. И еще. Так. Кусается! Глядите, кусается! Как котенок прозаический.