Дмитрий Петров - Юг в огне

Командир полка подумывал уже, не попросить ли ему помощи у комбрига, который со 2-м полком остановился на короткий отдых в другом шахтерском поселке, что был в верстах пяти отсюда. Но его сдерживал стыд. Неужели он со своим полком не справится с этой кучкой белогвардейских бандитов?

Приказав кавалеристам окопаться и обстреливать противника, он послал полкового фельдшера с сестрой и санитарами оказать первую неотложную медицинскую помощь раненым, оставленным на поле боя, и, по возможности, вынести их.

Белые, завидев людей с повязками красного креста на рукавах, прекратили стрельбу. Молчали и конармейцы. Над заснеженным полем, по которому ходили санитары, фельдшер и сестра в поисках раненых, стояла тишина.

— Удивительное дело, — поглядывая в бинокль в сторону белых, задумчиво говорил командир полка политкому, такому же молодому парню, как и сам, плечистому, голубоглазому, одетому в кавказскую бурку. — Неужели у них проявилось чувство гуманности?.. Смотри, не стреляют, значит, дают нам возможность убрать раненых с поля боя.

— Врут! — резко сказал политком. — Какую-нибудь каверзу задумали… Они, сволочи, коварные. Вот увидишь, они неспроста замолчали.

Некоторое время оба молча и настороженно всматривались в сторону притихшего противника…

Тем временем фельдшер с Надей торопливо расхаживали по равнине, наскоро делая перевязки раненым и отправляя их с санитарами за линию окопов.

— Надюша!.. Надюша!.. — озабоченно покрикивал медицинской сестре уже пожилой седоусый фельдшер. — Далеко не отходи!.. Не отходи!..

— Не беспокойтесь, Кузьма Демьянович, — отзывалась девушка. — Не отойду далеко!..

Надя уже была опытной сестрой. Сейчас она уже человекам десяти перевязала раны, и их вынесли с поля боя. Поднявшись во весь рост, она внимательно огляделась: раненых, кажется, больше нет… Хотя вот кто-то стонет в бурьянах, в ложбине… Надя кинулась к раненому, и вдруг сердце замерло.

— Митя!.. Родной!.. — в ужасе вскрикнула она.

Но, подбежав к раненому, с облегчением произнесла:

— Нет, не Митя. Но как он похож! Такой же белокурый и ясноглазый.

Раненый, видимо, был командиром взвода или эскадрона — на нем были командирские ремни, и около него лежал наган.

— Это… я на случай, если бы ко мне белые подошли, — страдальчески улыбнулся он, заметив взгляд Нади, устремленный на револьвер. — Спасибо, сестричка! Спасибо, родная!.. Я уж думал, что меня на съедение белым оставили…

— Разве мыслимо!.. — воскликнула Надя.

— Все бывает на войне, — тихо проронил раненый. — Бывает, что белые так напрут, что и раненых бросишь… Не до них тогда.

— Бывает, — согласилась девушка, — но редко. Тем более, что мы все время наступаем…

Девушка ловко перевязала рану, пощупала пульс и, привстав, оглянулась, чтоб позвать санитаров. Но те были далеко. Вслед за ними уходил и фельдшер, то и дело оборачиваясь и оглядывая поле: не остался ли кто?..

— Кузьма Демьянович! — встревоженно закричала Надя, махая рукой. Кузьма Демьянович!.. Вот еще раненый!.. Вернитесь!..

Но фельдшер не заметил Нади и скрылся за бугром.

— Что, ушли? — волнуясь, упавшим голосом спросил раненый.

— Да нет, сейчас придут, — сказала она спокойно и серьезно. — Ты не волнуйся… Я ведь тебя не брошу…

Бледное лицо раненого потеплело, он благодарными глазами взглянул на девушку.

— Спасибо, сестричка… Скорей бы в госпиталь… Ведь я бы там быстро поправился, а?..

— Ну конечно, у тебя ж рана пустяковая, — сказала Надя, хотя знала, что рана тяжелая и он много потерял крови.

Раненый повеселел.

— Может, я попробую встать… Может, пошли б… с тобой, — сказал он, пытаясь приподняться. Но раненый тотчас же со стоном повалился на спину. Нет… Не могу!.. Все нутро выворачивается…

— Лежи, — спокойно и строго сказала ему Надя. — Придут санитары, отнесем…

Печальными, потемневшими глазами смотрел раненый на нее.

— Что ж, значит, бросили тебя? — едва внятно прохрипел он. — Меня-то уж ладно, а тебя-то зачем же?.. Беги, сестричка… Беги, пока не поздно… А то как начнется опять бой, пропадешь…

Конечно, Надя могла бы уйти, все равно ведь он не жилец на белом свете. Минуты его жизни сочтены. Она видела это и по синеющему лицу, и по заострившемуся носу, и по тускнеющему взгляду, по пульсу. И все же она не могла его оставить здесь одного, такого слабого, беспомощного.

— Пить!.. — прошептал раненый.

Надя приложила к его губам флягу. Умирающий сделал несколько глотков и снова сказал: