Мулк Ананд - Два листка и почка

Сборщицы, работавшие группами по восемь-двенадцать человек, напевали, как всегда, песню сборщиков чая:

Веселый ритм песенки отдавался мучительной болью в сердце Гангу: Саджани сразу выучила ее и распевала вдвоем с Леилой; ему всегда было неловко петь с ними. А теперь Саджани не стало, а жизнь идет попрежнему.

Он, спотыкаясь, торопливо шагал вперед. Будху принялся ловить лягушку на краю канавы и отстал.

— Пойдем, Будху! — окликнул Гангу. — Если лягушка помочится тебе на руку, у тебя будет проказа. Брось ее, сынок!

Будху подбежал к отцу; он был послушнее, чем всегда: отец был такой удрученный, что мальчик начинал понимать весь ужас случившегося.

Гангу показалось, что небольшой автомобиль бура-сахиба промелькнул на деревянном мостике, перекинутом через канаву от бунгало заведующего к дороге, на которой стояла контора. Он прикрыл нос концом набедренной повязки и подождал, пока уляжется поднятая машиной красноватая пыль.

— Ты пока поиграй, сынок, — сказал Гангу, когда они вошли во двор конторы, — а я сейчас приду.

Весь бледный, задыхаясь от слабости и страха, он поднялся на ступеньки веранды.

— Что тебе нужно? — спросил чапрази [23] Чапрази — курьер, посыльный. , Хамир Синг в красной ливрее, сидевший рядом с кули, который махал опахалом.

— Сардарджи [24] Джи — частица, прибавляемая при почтительном обращении. , — умоляюще произнес Гангу, складывая руки, чтобы выразить почтение к служителю, — мне нужно видеть сахиба.

— Какое у тебя дело к сахибу? — продолжал спрашивать слуга в красной ливрее, рыгая и поглаживая бороду правой рукой.

— Моя жена… — начал Гангу. — Сардарджи, у меня умерла жена, — он запнулся, вытер набежавшие слезы и продолжал: — Я хочу попросить сахиба, не поможет ли он мне ссудой?

— А за комиссию мне? — сказал чапрази, протягивая руку за деньгами.

— Это будет мой долг тебе, сардарджи, — быстро сказал Гангу, зная, что ему не добиться свидания с сахибом, если он не даст взятку чапрази.

— Ты забудешь мне заплатить, а я не запомню, как тебя зовут, — сказал Хамир Синг. — Как я тебя узнаю? Ведь вас много! Ты мне заплати из тех денег, которые получишь от сахиба.

— Хорошо, сардарджи, — согласился Гангу, который сейчас обещал бы что угодно — не потому, что он особенно желал ублаготворить чапрази, а потому, что ему во что бы то ни стало нужно было достать денег на похороны жены.

Хамир Синг пошел в контору.

Через минуту оттуда вышел бабу Шаши Бхушан Бхаттачарья. Заложив руки в карманы брюк и нагнув голову, он поверх очков окинул взглядом тощего, как скелет, рабочего от изможденного лица до жилистых ног.

— Что тебе нужно? — спросил он.

— Бабуджи, у меня умерла жена. Я хочу попросить у сахиба ссуду на похороны, — ответил Гангу, поднося руку к голове в знак приветствия.

— Ты тот самый кули, которого привез Бута?

— Да, хузур.

— Ах ты грязный ублюдок! Я не получил подарка за твою вербовку ни от тебя, ни от этой свиньи Буты, с какой стати я буду докладывать о тебе сахибу?

— Хузур, я не получал денег до самого конца недели, — оправдывался Гангу. — А от выданных на дорогу у меня осталось слишком мало, поэтому я не мог ничего тебе подарить. Но я непременно пришлю тебе корзину сладостей к празднику.

— К чему мне твои поганые сладости! — возразил Шаши Бхушан. — Я не знаю, какой ты касты. Мне нужны деньги.

— Бабуджи, я раджпут [25] Раджпут — принадлежащий к касте воинов. , и пища в моем доме чистая, — уверял Гангу. — Но ты получишь от меня деньги.

— Где они? — спросил Шаши Бхушан, бесцеремонно протягивая руку.

— Бабуджи, я обещаю дать тебе из тех денег, которые получу от сахиба, только ты поговори с ним по-английски и попроси для меня ссуду, — умолял Гангу. — Моя жена умерла вчера вечером. И я был болен. Сжалься надо мною!

— Почему вы все, кули, не следите за своим здоровьем? — сказал Шаши Бхушан. Он переступил с ноги на ногу и вздохнул, выражая этим и отвращение и соболезнование.

— Так угодно судьбе, ваша милость, — смиренно произнес Гангу и приподнял сложенные руки над головой, чтобы выразить свою благодарность за сочувствие.

Шаши Бхушан повернул ручку двери и ушел в контору.

Гангу со страхом дожидался; его удивлял строгий порядок, царивший кругом: цветочные клумбы во дворе, бамбуковые шторы на веранде; тишину прерывал только скрип пунки [26] Пунка — опахало. , которую раскачивал кули, дергая за проволоку. Потом Гангу перевел глаза на дверь, за которой исчез бабу.