- Князь Александр Михалыч, нельзя тебе ехать туда, там палачи уже ждут тебя. Беги, князь!
Александр горько усмехнулся, покачал головой.
- Нет, друже, устал я бегать. Да и нельзя мне, Фёдора вместо меня схватят. - И тут же спросил: - Он там?
- Да.
- Не случилось бы с ним то же, что и со мной. Убереги его, Митрий, да отсюда, коли вас живых выпустят, во Псков езжайте. Бо в Твери теперь Калита хозяином будет… Да ещё об одном прошу тебя, Митрий, был ты мне другом с малолетства, вместе с тобой и горе и радость делили, так и ныне не оставь семью мою в беде.
- Обещаю, князь, - глухо промолвил Колыванов.
- А теперь отпусти коня, - приказал Александр.
У ворот караван-сарая стояла толпа. Издали в окружении дружинников Александр заметил коренастую фигуру сына. В стороне сотник Ахмыл с ордынскими воинами.
Увидев отца, Фёдор заторопился навстречу. Александр соскочил с коня, прижал к себе сына.
- Отец, разве не повстречал тя боярин?
- Повстречал, сыне, да нельзя мне бежать…
Тёмные глаза Фёдора заблестели от слез. Он зашептал:
- Отец, я к Калите пойду, поклонюсь.
Александр испуганно отшатнулся, с упрёком сказал:
- Что ты молвишь, сын, по мне лучше смерть, чем признать Ивана старше меня. Не бывать тому…
Александр положил руку Фёдору на плечо.
- Прости меня, сын, много я тебе доставил хлопот и без стола тя оставил… Жизнь же мою пусть люди судят… Одно знаю, хотел я, чтобы было Тверское княжество крепким уделом и не попало под руку Москвы.
И они снова обнялись. Склонив голову отцу на грудь, молодой князь беззвучно плакал. Александр крепился.
Подошли ханские воины, молча разняли их. Александр ободряюще кивнул Фёдору. Он не видел, что стоявший позади сотник уже вытащил саблю. Взмах, и князь с рассечённой головой упал на пыльную дорогу…
…Ноябрьским морозным утром подъезжал Иван Данилович к Москве. Далеко по снежной дороге растянулась дружина. По трое в ряд едут воины. Ярко блестят на солнце щиты и шеломы, глядит в небо лес копий. Смотрит Калита на дружины, и сердце наполняется гордостью. Большая сила у великого князя московского. Тут с ним только небольшая часть воинов, а сколько их всего: большой полк, полки правой и левой руки, засадный!
«Окрепло Московское княжество, - думает Иван Данилович, - да только с Ордой ещё не сладить. Повременить надобно. И как прежде, богатства приумножать да удельных князей в руках держать. Каких лаской да силой, а каких и хитростью. Как с Александром, главным (усобником, удалось совладать. - Вспомнив, как тверской князь пытался оговорить его перед Узбеком, Калита злорадно усмехнулся. - Великого княжения алкал, да и жизни решился. Ино таких собак везде казнят. А я вот на этой неделе пошлю воеводу Фёдора Акинфича в Тверь, пусть снимает большой колокол с церкви Спасителя, чтоб и наперёд тверские князья заказали не мнить себя выше Москвы… А придёт время, Москва и Орде место укажет!»
Калита пустил гнедого коня вскачь, вынесся на заснеженный бугор, да так и замер.
Перед ним лежала Москва в нарядном белом убранстве, сияя позолотой, сверкая слюдяными окнами боярских теремов. А над Москвой, на холме, Кремль весь в снеговых шапках.
Иван Данилович вдохнул морозный воздух, и лицо его озарилось счастливой улыбкой.
Минуло сорок лет…
На исходе лето. Поблек лист на дереве. На заре выпадают тяжёлые росы. По низинам розовым дымком стелется туман. Он колышется в падях, висит над речками и озёрами до самого полудня.
В один из последних дней августа к Москве подъезжал сторожевой дозор. От дальнего южного рубежа, не зная отдыха, гнали коней дозорные. Важную весть везли. Притомились и кони и люди. Впереди дозора скачет сотник. Он средних лет, приземистый, крепкий. Русые волосы выбились из-под шелома. Время от времени сотник подстёгивает коня, хрипло кричит через плечо товарищам:
- Поспешай!
Москва встретила дозорных шумно. Улицы и Лубянка, Охотный ряд и Красная площадь забиты воинами. Горят костры, чинятся доспехи, людской говор и конское ржание переплелись с кузнечным перезвоном.
Пробивая с трудом дорогу, сотник подъехал к Кремлю. Лет десять назад, после большого московского пожара, когда сгорели дубовые кремлёвские стены, построенные ещё при Иване Калите, великий князь Дмитрий Иванович повелел строить Кремль из камня. И сложили русские умельцы его красивым и крепким. В то время, когда сотник въезжал в Кремль, великий князь Дмитрий широко шагал взад-вперёд по гридне. Князь ещё молод. Высокий, широкоплечий, на деда Ивана Даниловича Калиту похож. И кудри такие же тёмные, и борода короткая, окладистая, чуть вьётся. Дмитрий, не переставая ходить, о чём-то сосредоточенно думает. У открытого окна, спиной к князю, стоит воевода Боброк. Ветер треплет его седые волосы. Не то сам себе, не то князю воевода говорит:
Читать дальше