Семен Скляренко - Владимир

– Сыны у тебя, вижу, могучие, – сказал Микула. – Растут, вернее, уже выросли.

– А как же! – засмеялся Бразд. – Так оно и идет на свете: одни протягивают ноги, другие идут по дороге, одно погибает, другое вырастает… А сыны у меня и в самом деле могучие.

– В отца пошли, – засмеялся и Микула.

– А что ж, – согласился Бразд. – Должно быть, так и есть, в меня, в отца.

Сыновья недолго пробыли в тереме – они, как видно, всегда появлялись тут, когда кто-нибудь приходил к отцу, -охранить его, защитить. А сейчас они, увидев, что к отцу пришел его брат Микула, сразу вышли: родной дядя не возбуждал в них любопытства. Исчезла из терема и Павлина: не хотела угощать брата Микулу.

– Где же ты побывал? – полюбопытствовал Бразд. – Куда ходил?

– Зачем спрашиваешь? – махнул рукой Микула. – Сам знаешь, когда-то и ты ходил на брань, ныне я побывал, а предки наши, брат, всю жизнь не слезали с коней…

Упоминание о предках, как видно, не понравилось Бразду, и он сердито махнул рукой:

– Не слезали с коней? Так это когда было?! К чему бы я ныне стал сидеть на коне? Ты расскажи лучше о себе. Я слыхал, что сеча с ромеями была большая, нам тут тоже пришлось потерпеть: давали князьям волов, коней, хлеб… и людей не раз давали…

– Великие брани были над Дунаем, – вздохнул Микула. -Не знаю, как и выстояли… Вместе бились болгары и мы. Но выстояли, не посрамили Русской земли, только лишились князя Святослава…

– Что ж, князю честь и слава, – спокойно произнес Бразд. – Теперь у нас Ярополк. Достойный князь, Святославич… На столе киевском сидит твердо, вся земля его слушается… А ты как, Микула, будешь теперь служить в дружине Ярополка или возьмешь рало вместо меча?

– Мой меч ходит там, где враги земли нашей, а тут, в доме отцов, возьму рало.

– Что ж, – сказал Бразд, – хорошо сделаешь. Уж мы, княжьи люди, теперь землю рассудим… А ты сам где думаешь рало водить, на княжей земле или на своей?

– Где же теперь земля княжья, а где моя?

– Как велит закон, княжье всегда остается княжьим. Что принадлежало Ольге, стало Святославовым, от Святослава перешло к Ярополку. А ты ступай туда, где и раньше был.

– Перед бранью, – вздохнул Микула, – пахал я над Днепром, в песках.

– Оставайся и ныне там. Княжьи земли выше по Днепру, там и знамена стоят.

Братья помолчали. Микула собрался уходить.

– А ты не забыл, брат, – неожиданно сказал Бразд, – что перед самой бранью брал у меня купу?

– Купу у тебя? Но ведь ты сам тогда говорил, что эта купа не от тебя, а от князя. А я, брат, князю Святославу служил, пока сил хватало, кровь вместе с ним за землю Русскую проливал. Слышишь, Бразд, я в последнюю ночь перед смертью князя сидел рядом с ним, беседовал, и он меня благодарил за все, так неужто же я купу не отработал?

– Не знаю, что ты делал на поле брани и о чем говорил с князем Святославом. Не знаю и того, какую дань золотом и серебром привез ты с брани… Что не мое, то не мое…

– Золото с брани? Опомнись, брат, что ты говоришь? Да неужто ты думаешь, что я ходил на брань ради золота и ради него стоял плечом к плечу с князем Святославом?

– А чего ради ходил ты на рать?

– Если бы ты знал, ради чего я ходил! – с болью ответил Микула. – Но раз ты так спрашиваешь, я сам уж не знаю, зачем ходил.

– Оставим этот разговор, – сурово сказал Бразд.

– Брат!

– Я тебе не только брат, но и посадник княжий. Ты взял у меня в купу коня, жита три четверика, новое рало… Окажу милость, как велит князь Ярополк: за то время, что был на рати, урока не возьму, а весной ты должен возвратить купу Не сумеешь сразу – будешь платить оброк, не вернешь купу не отработаешь оброка – холопом станешь на княжьем дворе, Микула молчал.

– И не гневайся на меня, брат, – добавил Бразд. – Рус-ская земля нынче не та, что прежде. Князь князю уже не* брат, хотя они и одного рода. Что же делать нам, простым людям? Кто сумеет – раздобудет, неумелый – все потеряет… Так говорит князь, так и Бог велит.

Микула пристально посмотрел на брата.

– Ты, значит, христианин?

– Христианин, – гордо ответил Бразд. – Разве моя вера хуже твоей? Посмотрим, брат, как помогут тебе твои боги!

Ходил Микула и к брату Сваргу. Шел с тяжелым сердцем -после встречи с Браздом все вспоминал ночь после похорон отца, когда остались они, три сына Анта, в отцовском доме и когда оба брата, и Бразд и Сварг, брали его за горло, требовали раздела наследства. Нет, что Бразд, что Сварг – его недруги, ввек не пошел бы к ним, да разве обойдешь в Любече терем посадника или корчийницу?