Виталий Елисеев - 25 дней и ночей в осаждённом танке

Дождавшись темноты, спустились в долину. Определились о порядке передвижения. Темнота в горах такая, в нескольких шагах ничего не видно. Замирали на месте, когда шипя и разбрасывая искры в разные стороны, высоко вверх взлетала осветительная ракета, оставляя за собой догорающий след, похожий на хвост. Взрывая тишину, щелкали одиночные выстрелы. Время от времени стучали автоматные очереди.

Будаев шел впереди. Хорошо ориентируясь на местности, когда вокруг хоть глаз выколи, безошибочно вышел к плотине. Танк, темный по цвету, растворился в темноте. Договорились, Будаев и Кравченко первыми входят в него. В случае засады Липкин и Ерошкин прикрывают их огнем из пулемета, гранатами.

Будаев, за ним Кравченко подобрались к танку со стороны кормы. Будаев заглянул за лобовой лист. Люк механика-водителя закрыт.

До последнего момента у них не было уверенности в том, что танк пустой, в нем не орудуют немцы. Поэтому переговаривались между собой еле слышно, шепотом. Кравченко прильнул к танку, чтобы слиться с ним и стать незаметным для противника. Будаев полез на башню, держа в руке пистолет наготове.

От сильного волнения он не мог вспомнить, оставил люк на башне открытым или успел закрыть его, когда с Ерошкиным «дали деру».

Он достал из кармана ключ и протянул руку к замку люка. В этот момент из окопа в 30—40 метрах от танка, противник пустил ракету. Будаев и Кравченко успели спрыгнуть с танка до того, как она ярко вспыхнув, осветила местность.

Будаев сильно ударился рукой, в которой был ключ. Кравченко слышал, как что-то отлетело от брони.

Когда ракета погасла, Будаев полез на башню. Рука болела, но он не чувствовал этого.

– Люк заперт, – прошептал Будаев, свесившись в сторону Кравченко.

– Сейчас подам тебе отмычку, – шепотом ответил Кравченко. Он, на всякий случай, предусмотрительно захватил её с собой. Ею он пользовался постоянно, когда надо было открыть башенный люк, а ключа не было.

Больше всего, в этот момент, он боялся уронить её.

Взяв пистолет под подбородок, достал отмычку из кобуры. Приподнявшись, нашел руку Будаева и осторожно передал ее. Подсказал, как её применить. Будаев быстро приноровился. Стукнул металл, негромко скрежетнула приподнимаемая крышка люка. Страшное напряжение охватило его. Как у любого, способного переживать, было чувство страха за жизнь. Когда начал приподнимать крышку люка, проскочила тревожная мысль: «Только откроет он люк, тут его и схватят мертвой хваткой за шею, и затащат внутрь танка». В груди, словно перетянутая струна, которая может оборваться в любой момент. В мозгу совсем другое: «Выполнить приказ!»

Напряжение Будаева передалось Кравченко. Он приподнялся, вслушиваясь, что происходит внутри танка, выключив из сознания разрывы снарядов.

Осторожно склонившись над проемом, держа пистолет наизготове, Будаев заглянул внутрь. Темнота внутри не позволила что-либо разглядеть, но промелькнула мысль, переросшая в уверенность, в танке никого нет. Опершись о край люка, соскользнул внутрь.

– Лейтенант, давай, – услышал Кравченко шепот.

Спрятав гранату в карман, пистолет за борт куртки, Кравченко осторожно сел на башню, забросил ноги в люк и соскользнул внутрь. Будаев, чтобы не мешать, занял место механика-водителя.

Прошло минут пять. Липкин был уверен, что Кравченко и Будаев в танке. К нему подполз Ерошкин. Тихо, стараясь не выдать себя, пригибаясь, преодолели расстояние до танка.

Внутри было слышно, кто-то осторожно лезет по броне вверх. Четыре тихих удара по корпусу. На условный сигнал Кравченко осторожно открыл башенный люк. Рядом вырисовывается голова и выдыхает: «Возьми». Это Липкин подает в люк пулемет и проскальзывает внутрь. Через некоторое время просовывается в люк мешок с продуктами и опускается на днище. Следом Ерошкин. Аккуратно, стараясь не шуметь, Кравченко закрыл люк и запер его. Расположились. Только теперь почувствовали холод. Проявили себя сырость, промокшая под дождем одежда и холодный металл.

Танк грозная боевая машина. Он создан для боя. Всё в нём, до мельчайших деталей, подчинено только этой цели. В нём нет свободного пространства, всё строго распределено, всё заполнено. Каждому члену экипажа отводится ограниченный объем, в котором можно только сидеть. А им предстояло не просто пробыть в танке, что само по себе не просто, а восстановить танк под носом у противника, когда случайно оброненный ключ на днище мог быть услышан и выдать их.