Юрий Слепухин - Киммерийское лето

— Пропорции не те, — подумав, сказала Ника.

— А-а, ну ясно, — Андрей понимающе покивал. — Где уж было бедняге Баженову разобраться в пропорциях.

— Это разве Баженов строил?

— Представь себе. Так где ты пропадала все утро?

— Ой, я потом расскажу… Физик про меня не спрашивал?

— Спрашивал.

— А географичка?

— Не знаю, я сидел отключившись.

— А что?

— Да так, — Андрей захлопнул альбом и сунул его в портфель. — На предыдущем уроке схлопотал двойку от собственной родительницы и почему-то расстроился.

— Брось, старик, — сказал Игорь, — если еще из-за двоек расстраиваться…

— Нет, двойка по литературе — это действительно неприятно, — возразила Ника. — Да еще перед самым концом года!

— Он-то сегодня действительно ни фига не знал, — вмешалась Рената, — а вот мне на прошлой неделе влепили совершенно зря, я отвечала минимум на трояк. У математички, видите ли, было плохое настроение — может, они утром с мужем ругались. Так знаешь, до чего обидно, я обревелась, как крокодил! — Она снова нацепила голубые очки и стала разглядывать себя в зеркальце. — Ник, завтра мне обещали принести ресницы — те самые, помнишь, длинные такие. Примерим, я тебе тоже постараюсь достать…

— Не надо мне ничего, — Ника вздохнула. — Я сегодня портфель утопила, какие уж теперь ресницы.

Рената сделала большие глаза.

— Офонареть, — прошептала она испуганно. — Как это — утопила? Где?

— Не все ли равно где! На Кадашевской набережной, у Лаврушинского. Что за дурацкие расспросы — где, как? Очень просто как — взяла и бросила в воду, он и утонул.

— Ну, ты даешь, — восхитился Игорь. — Что это на тебя, горемычную, накатило?

— Надоело все! От одной физики уже дурно делается…

— Ты что, действительно выбросила портфель? — спросил Андрей.

— Да, вот представь себе, взяла и выбросила!

— Ничего, старуха, держи хвост пистолетом, скоро каникулы, — утешил Игорь, продолжая терзать свой транзистор.

Саблина и Аронсон — или Пит Арон, как стали его называть после культпохода на «Большой приз», — в один голос взвыли от прорвавшегося хохота.

— Что это они читают? — спросила Ника у Игоря.

— Да эту бодягу, как ее… про кота Бегемота.

— Почему «бодяга»? Мне, например, понравилось.

— Можно подумать, ты там что-то поняла, — сказал Андрей.

— Можно подумать, ты понял.

— И я не все, а уж про тебя-то и говорить нечего.

— Ну, не знаю, что там вообще такого особенного нужно понимать, — примирительно сказала Ника. — По-моему, это просто хорошая историческая повесть. Я говорю про те места, где Пилат и этот, ну…

— Иисус из Назарета, — усмехнулся Андрей, — если мне не изменяет память.

— Ну да, но ведь там его называют иначе? Эта часть мне понравилась больше, а про Бегемота или про этот театр дурацкий — смешно, конечно, но это уже совсем другое, непонятно даже, зачем он все так перемешал. А тебе понравилось?

— Старик, дай-ка нож, — попросил Игорь. — У тебя там отвертка есть?

Андрей, откинувшись на спинку скамьи, вытащил нож из заднего кармана джинсов.

— Не знаю, — ответил он не сразу. — Я в этой вещи не до конца еще разобрался. Родительница моя считает ее гениальной — вероятно, ей виднее…

— Ой, мальчики, — воскликнула Рената, — что гениально — так это «Щит и меч»! А фильм какой — обалдеть!

Приемник в руках Игоря хрустнул, и из него что-то выпало.

— Вот плешь, — огорченно сказал тот. — Починил, называется… Двадцать рэ кошке под хвост. Ну надо же!

— Кретин ты, — сказал Андрей. — Ты и мои часы так же чинил — не умеешь, а берешься. Чего тебя понесло его разбирать?

— Регулятор тембра барахлил… Эй, Пит!

Пит оглянулся и, оставив журнал Кате Саблиной, встал и подошел к скамье, где сидели остальные.

— А, и дитя-цветок уже здесь, — сказал он, увидев Нику. — Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Где это вас носило?

— Ох, слушай, мне уже надоело рассказывать в четвертый раз одно и то же!

— Она портфель выкинула в Москву-реку, — сообщил Игорь, ползая под скамейкой в поисках выпавшей из приемника детали.

— С Кадашевской набережной, — добавила Рената таким тоном, будто эта подробность объясняла все. — Говорит, надоело учить физику.

— Что значит «надоело учить»? — Пит пожал плечами. — Учение надоесть не может, надоесть может незнание чего-то. Ты просто не знаешь физику, поэтому тебе и кажется, что она тебе надоела. А если бы ты ее знала, ты бы поняла, что нет ничего более интересного. Так что тут с приемником?