Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове

Громов с Нечаевым остановились на заимке Кондау-рова, в стороне от проезжих дорог. Игнат Владимирович вызвал к себе Василия Коновалова. Тот обрадовался возвращению Громова:

— Надолго задержались, Игнат Владимирович. Мы уж думали, не случилось ли чего. Партизаны заждались. В бой рвутся ребята. Злости за это время сколько понакопили… В Баево вон какой погром колчаковцы устроили: немало людей постреляли, а шомполами почти всех выпороли…

— Так, так! — приговаривал Громов, слушая Коновалова. Потом спросил: — А много можем мы людей в отряд собрать?

Коновалов, помолчав, ответил:

— Думаю, что много. В Ярках мы подпольную организацию создали. Есть подпольные организации и в Панкрушихе, и в Баево, и в Усть-Мосихе, и в Зимино, и в других деревнях. Связь мы с ними установили. Если всем вместе подняться — сила большая будет.

— А как с оружием?

— С оружием, Игнат Владимирович, плохо. Нового собрали мало, а то, что у Данька Кольченко спрятали, пропало… Он его попереченскому торговцу Печатных передал. Сволочью Данько оказался. Хотели его стукнуть, да куда-то скрылся.

— Эх! — вздохнул сокрушённо Громов. — Как же мы недосмотрели! Что сбежал Кольченко — чёрт с ним, а вот оружие… Придётся в бою добывать.

— И ещё новость: Степана Топтыгина арестовали…

— Степана?.. Что ты говоришь!

— Да, — и Василий Коновалов рассказал, как это случилось.

…Евдокия Семёновна Уварова, у которой взял паспорт для Громова Степан Топтыгин, поняв, что в Сибири начинается «заваруха» хуже, чем в Борисоглебске, решила вернуться домой, в Тамбовскую губернию. А без паспорта куда же уедешь?.. И тогда она потребовала у Топтыгина:

— Верни мне. Степан, паспорт. Думала, не понадобится, а теперь нужен.

Степан растерялся. Не зная, что ответить, он молчал.

— Чего молчишь? — не унималась Евдокия Семёновна. — Или забыл, что брал?

— Нет его у меня, — невнятно буркнул Топтыгин, — потерял…

— Потерял?! — вспыхнула Евдокия Семёновна. — Ты что, смеёшься надо мной?

Кому-то спровадил, наверное. Верни сейчас же, не то в милицию заявлю.

С. Г. СВЕТЛОВ-ТОПТЫГИН — петроградский рабочий, один из организаторов Чернодольского восстания.

Топтыгин напрягал ум, соображая, как выйти из создавшегося положения, но придумать ничего не мог. И тогда сказал:

— Не ругайся, тётка Евдокия, через три дня верну.

За это время он думал достать бланк и изготовить паспорт на имя Евдокии Семёновны. Однако достать бланк не удалось, и снова произошло тяжёлое объяснение с борисоглебской беженкой.

Степан просил ещё подождать несколько дней. Евдокия Семёновна пообещала ещё подождать, но в милиции всё-таки узнали об этом, Топтыгина арестовали и доставили в Каменскую контрразведку.

Допрос вёл член следственной комиссии Богатин. Откинувшись на плетёную спинку стула, он пускал кольца дыма и близоруко щурил глаза. Сквозь решётку окна дома Фуксмана, занятого под тюрьму, на него падал расплывчато-туманный сноп света, и длинное лицо следователя казалось матово-жёлтым, как у мертвеца.

— Ну-с, уважаемый большевик, — цедил он сквозь зубы, — как ваша фамилия?

Топтыгин стоял прямо, чуть выставив вперёд грудь, заложив руки за спину. Вид его ничем не выдавал волнения. Он молчал.

— Что же вы молчите, уважаемый?

— А что отвечать? Фамилия моя вам известна: Топтыгин.

Богатин нервно передёрнул плечами.

— Я спрашиваю о настоящей фамилии. Подпольная кличка нас не интересует.

Топтыгин усмехнулся.

— Непонятливый же вы, господин следователь. Ясно же говорю: Топтыгин. Топ-ты-гин. Другой клички у меня нет.

Следователь взял со стола длинный хлыст и, играя им, заметил:

— Не запирайся. Нам всё известно.

— Известно, так и нечего к человеку приставать с глупыми вопросами, — рассердился Степан.

Богатин помолчал, затем вытащил из папки анкету и зачитал:

— Степан Галактионович Светлов, по подпольной кличке «Топтыгин», бывший петроградский рабочий, гравер, участник Чернодольского восстания. Не отрицаете?

Топтыгин в упор посмотрел на следователя, твёрдо проговорил:

— Горжусь этим.

— Нас меньше всего интересует, чем вы гордитесь, — пренебрежительно скривил губы Богатин. — Вы лучше, господин большевик, скажите, для кого вы взяли паспорт у жительницы села Ярки Уваровой?

Степан состроил разочарованное лицо.

— И только. А я-то думал, что вы меня в тяжких грехах обвиняете. Вроде покушения на верховного правителя адмирала Колчака. Это я скажу… Паспорт я у ней брал, правда. Бабе моей надо было в Камень съездить. К доктору… У ней, извиняйте, женские… При этой-то власти опасно без паспорта ездить.