Александр Авдеенко - Черные колокола

Каталин загремела ведром, взмахнула щеткой.

– Ну-ка, болельщики, отправляйтесь на кухню! Пейте там кофе, спорьте, кто кому забил первый гол: «Вашаш» «Гонведу» или «Гонвед» «Вашашу». Живо! А я здесь буду убирать.

– И охота тебе, мама, в такой день!.. – Дьюла поднялся, кивнул девушкам и ушел.

Шандор же не сдвинулся с места. Сурово посмотрел на жену.

– Катица, иди-ка ты, ненаглядная, сама туда, куда посылаешь нас. Соскучилась по тебе кухня. Иди! Не мешай нам… футбольные задачи решать.

– Ах, Шани, горе ты мое!.. Поспать бы тебе надо, урам [5], а ты все щелкаешь, горло полощешь. Работа впереди, ночная смена! Про это ты забыл?

– Помню, Катица. Иди, жена, иди!

Каталин погладила «урама» по седой голове.

– Неугомонный!

Жужанна проводила мать взглядом, и чуть порозовели ее щеки, повеселели глаза. Она улыбнулась отцу.

– До чего же мягкая, уступчивая, покорная у нас мама!.. С сыном тебе не повезло, апа, зато жена у тебя… всем незамужним пример.

– Любил вольный Дунай покорную Тиссу. И от большой любви взял, да и проглотил красавицу со всеми ее берегами. И с тех пор каждую весну тихая Тисса поперек дунайского брюха становится… Н-да, повезло Дунаю!.. Пожалуй, все-таки надо выпить кофе. Он тоже мозги прочищает. – Уходя на кухню, Шандор покосился на дверь, за которой скрылся Дьюла, зло, словно выругавшись, бросил:– Красный профессор!..

– А ты ворчун, – добродушно проговорила ему вслед Жужанна.

– Мне бы такого ворчуна! – вздохнула Юлия. – Счастливая ты, Жужика! Все у тебя есть: хороший отец, хорошая мать, хорошие братья, дом, диплом преподавателя, жених…

– А у тебя? С Мартоном поссорилась, да?

– Да разве я с кем-нибудь ссорилась?

– Значит, он с тобой поссорился?

– Нет, и он не ссорился, но… Лучше бы он выругал меня, ударил, чем так… Лицом к лицу столкнулся – и ни единого слова не сказал. Даже не рассмотрел как следует.

– Торопыга у нас Мартон. Бежит, спешит, вечно куда-то опаздывает… Дурак, такую девушку не замечает, не чувствует!

– Он не виноват, Жужика. Плохая приманка. – Юлия слабо, невесело улыбнулась. – Девчонкой была никудышной и теперь никудышная.

– Глупенькая! – Жужанна поцеловала подругу. – Ты хорошая. Очень! Выйдешь замуж – перестанешь прибедняться.

– Не выйду. Мартону я не нужна, а мне никто другой не нужен.

– Ах, Юлишка! Почему я не мужчина?!

– Да, плохо быть девушкой… Нет, не вообще девушкой, а вот такой растеряхой, как я. Почему я не огонь? Не ветер? Не цветок?.. Жужика, пойдем со мной в город, поищем Мартона.

– Не могу, Юлишка, жду Арпада. В его жизни произошло что-то чрезвычайное. Утром позвонил, озадачил, встревожил, пообещал приехать днем – и пропал. Пять часов ни слуху ни духу.

– Не беспокойся! Арпад Ковач привык мыслить чрезвычайными категориями. Значит, отказываешься сопровождать меня? Что ж, пойду одна.

– В городе Мартона не ищи. Он на Керепешском кладбище. Цветы возлагает…

– Цветы? Сэрвус, Жужа! – Юлия поцеловала подругу в щеку и убежала.

Дьюла с нетерпением ждал ее ухода. Как только закрылась за ней дверь, он вышел из своей комнаты с ворохом бумаг и стал жечь их в камине.

Жужанна с удивлением смотрела на странную работу брата, но ничего не говорила.

– Почему ты молчишь? – обозлился Дьюла. – Почему не спрашиваешь, что я делаю?

– Нравится молчать, вот я и молчу.

– Нравится? Даже теперь, когда твой брат сжигает мосты между прошлым и настоящим?

– Да, и теперь. Это, очевидно, самое умное, на что я способна в твоем присутствии.

– Жужа, за что ты меня ненавидишь?

– Я тебя ненавижу? Смешно. Я всего лишь зеркало, в котором отражаешься ты. Извини, что я пользуюсь твоим высокопарным слогом.

– Ты хочешь сказать, что не ты, а я тебя ненавижу.

– Я уже это сказала.

Дьюла помолчал, пристально рассматривая на своих длинных тонких пальцах бледные ногти.

– Пожалуй, ты права. Да, ненавижу! А почему? Кто виноват?

– Меня это не интересует.

– А ты заинтересуйся! Твой Арпад во всем виноват.

– Арпад виноват перед тобой лишь в одном: видит тебя насквозь.

– Насквозь? – Дьюла засмеялся, но не добродушно, не снисходительно, а злобно. – Интересно, что же он видит?

– С огнем играешь.

– Ага! Что же я поджигаю?

– Прежде всего – честь Хорватов. В нашей семье до сих пор не было…

– …ни одного отступника от пролетарского дела. Теперь есть, – подхватил Дьюла. Он уничтожающе-презрительным взглядом окинул сестру. – Работники АВХ приказали тебе подготовить меня к переселению в тюрьму? Ладно, не строй из себя оскорбленную невинность! Сознавайся: твой Арпад и ты донесли на меня, да? И какую вам награду обещали за это?