Вадим Полуян - Ослепительный нож

Света из оконец стало мало. Доман внёс свечи. Первым встал из-за стола Бренко:

- Дни коротки. Смеркается. Дадим покой хозяевам. С утра сойдёмся здесь же, у Володи, и всё договорим до ясности.

Гости откланялись. Давыдов вышел проводить их до ворот. Наталья много прежде удалилась к детям. Княгиня одиноко прошла по переходу в повалушу, стала сбирать рухлядь в короб. Решила для выходов оставить шубку «цини», а после обнаружила, что в сумерках ошиблась, оставила ту телогрею, в коей присутствовала при последнем часе Андрея Дмитрича и аммы Гневы.

Утром после трапезы всё невозможное случилось очень быстро. Пришли Подеиваев и Бренко. Ждали в сенях: запаздывал Коротонос.

- Не нравится мне дворский, - перемолвилась Евфимия с Володей.

- Князь к нему благоволил, - откликнулся Давыдов.

Внизу раздался шум, похоже, многих ног. Вошёл один Астафий. Передал Парфёну зенденевый плат, сложенный вчетверо.

- Здесь изображена углическая колодница.

- Что был за шум? - спросил Володя.

- Обивал ноги о порог. Обледенели сапоги, - объяснил дворский.

Бренко с платом пошёл к свету, стал разворачивать…

И тут в спокойные, не ждущие напастей сени ввалились трое приставов. За ними - новый дьяк Беда. Никто и глазом не успел моргнуть, а у Бренко, Давыдова, Подеиваева уже и смыки на руках. Ни дьяк, ни приставы не удостоили вниманием княгиню, будто её тут не было.

- Опряньтесь, - приказал Беда.

На Вязников надели шубы. На Володю ту, в коей приехал из Литвы. Наталья выскочила с воплем. Её не подпустили к брату.

- Выводи!

В сенях остались женщины с Коротоносом.

- Тебя не взяли, - подозрительно смотрела на Астафия Евфимия.

- Ведь и тебя не взяли! - ухмыльнулся он и вышел.

Наталья запылала, глядя на княгиню:

- Ты… По твоей нужде… В несчастный час ты к нам явилась, горехватка!

Евфимия надела телогрею, что вчера не уложила в короб, и пошла из терема.

В воротах развязала старика Домана, стянутого кушаками.

Помолилась у Косьмы и Домиана, достояв обедню. Пошла берегом Неглинки к тому месту, откуда видно невдали большое каменное круглое строение с высокой деревянной шатровой крышей. Это литейные амбары. А низкие, продолговатые как бы конюшни с узкими оконцами огородили башню четырёхугольником. В них - кузницы. Евфимия направила стопы к распахнутым воротам. Было кстати, что день пасмурный и снежный. Зато мягкий, не морозный и не ветреный. Ведь телогрея не толста и не угревиста.

Опершись на верею, дремал бердышник.

- Покличь мне кузнеца Ядрейку, - потрогала его тулуп Евфимия.

- Уф! - ожил истый снеговик и обратился к людям во дворе: - Сгаркните в литейной Адриана!

Ждала недолго. Вон он, чумазый, борода торчком, вихры рожками… Прощаясь у границы, наказал: «Припечёт нужда, ищи на Пушечном дворе. Туда пойду за медной силою». И припекла нужда!

- Своячина пожаловала! - скалился Ядрейко. Полвека прожил - зубы целые! - Пожди ещё. Я мигом…

Привёл в избушку у моста через Неглинную. Здесь всюду жили кузнецы. Рубленные крестом дома лепились без дворов друг к другу, как овцы в стаде. Внутри дышалось горько. Потолок и стены - в копоти. Печь без трубы.

- Как ты живёшь, Ядрейко! - озиралась в полутьме княгиня.

Оконца чуть ли не в ладонь. Грязный пузырь не пропускал света, лишь обозначал его.

- Живу, лью пушки. Учусь. Подручничаю, - собирал на стол хозяин.

Подал таранчук белужий. Евфимия хлебала не горячую похлёбку, но и не остывшую ещё в печи.

- Много ль пушек сделал? - повела беседу.

- При моём пособе отлито четыре. - Ядрейко перечислил имена, будто его изделия - домашние животные: - Единорог, Кобчик, Медведь, Девка…

- Как льются? - любопытничала гостья.

- Ну, ложа делаем для воска, - пояснял подручный. - Вытапливаем воск, льём вместо него медь, бронзу… Сие тебя не очень-то займёт. Лучше меня займи своими бедами.

Евфимия рассказывала. Он молчал. Задумчиво ерошил кудри, будто занятый совсем иными мыслями.

- В лесу такое дело не наладишь, - сказал он наконец. - Главное-то - вызнать тайну сплава…

- О чём ты? - поднялась из-за стола княгиня. Хозяин тоже встал и принялся перестилать свой одр.

- О том, - ответил он, - что надобно бросать до времени пушкарные дела и отправляться за людьми в Шишовский лес. С кем вызволять нам князя с детушками? - Он снова помолчал. - А сразу не уйдёшь. Дня два буду искать заменщика… - И пригласил: - Придёт время опочиву, ляжь, княгиня, на перину. Я же, смерд, - на лавку…

Только на третий день она скакала с бывшим пушечным литцом по Дмитровской дороге. Поверх тонкой телогреи грел тулуп. Проехав поприще, Ядрейко стал придерживать коня. Княгиня поравнялась с ним.