Вадим Полуян - Ослепительный нож

- Трудно припоминаю, - напряглась Всеволожа.

- Друг Шемяки Александр Чарторыйский! - пристукнул по столу князь. - Не помогла медведица Жидимонту. Заговорщики научились подражать царапанью её лапы. На этот звук он впускал зверя с выгула. Отпер- а вместо медведицы- Чарторыйские… Довелось ему быть убитым стальными вилами.

- И Юрию Дмитричу зверюга не помогла, - вздохнула боярышня. - Кто же повинен в смерти нашего князя?

- Тайна сия за семью печатями, - помрачнел брат покойного. - Но вернёмся в Вильну. Там уже и не мыслили о изгнанном Свидригайле. Невиданным преступлением запятнал себя сей несчастный. В Витебске сжёг на костре православного митрополита Герасима! Заподозрил в измене. С тех пор пошли слухи, что Свидригайло ссылается с Папой, ища поддержки. А тут возьми да уйди в мир иной восьмидесятишестилетний Ягайло. Захотел в весеннюю ночь соловья послушать, застудился и скончал жизнь. Наследовал ему юный сын Владислав. Литовцы же посадили на Гедиминов стол младшего Владиславова брата Казимира Ягайловича.

- Нынешнего короля польского? - догадалась Евфимия.

- Всё так, - кивнул князь. - Владислав погиб в битве с турками, Казимир воссел в Кракове, оставаясь великим князем литовским. Два государства под его скипетром вновь воссоединились. Всё вернулось на круги своя. За что ж Саня Чарторыйский принял грех на душу? Рассуди, попробуй! Теперь скитается. То воеводствует во Пскове, то в Новгороде гостит у дружка Шемяки на Даньславлевой улице.

- На Даньславлевой? - дрогнула Всеволожа, вспомнив Васёныша и князя Романа.

- Опять больное место задел невзначай? - спохватился Константин Дмитрич. - Однако пришла пора сообщить тебе, детушка: кончилось время наших деревенских бесед. Завтра - в Новгород.

- Завтра? - ополохнулась боярышня. - Отчего так скоро?

- Надобно поглядеть, всё ли по поставу в моих хоромах на улице Рогатице, на Владычной стороне.

- Я проживала неподалёку, - сообщила Евфимия, - на улице Лубянице в тереме степенного посадника Василья Степаныча Своеземцева.

- О, кого вспомнила! - вскинул белую бороду князь. - Посадники новгородские меняются, как перстянки. Ныне посадничает Нежата. Своеземцев же удалился в отчины, на Вагу, где ещё прежде при речке Пенежке выстроил городок. Рассказывают, не знаю, верно ли, будто отдыхал он однажды близ того городка и услыхал колокольный звон, а ни одной колокольни окрест. Василий Степаныч воспринял сие, как чудо. Соорудил на том месте монастырь во имя Иоанна Богослова, оставил мирскую суету и постригся под именем Варлаама… Что призадумалась?

- Я? - смутилась боярышня. - При нашей с ним первой встрече Своеземцева назвала монахом…

- Провидица! - Князь провёл сухой дланью по её волосам. - Пойду, покуда сосну. А ты своей девушке вели собираться в путь.

Евфимия застала Раину за уборкой одрины.

- Была ли ты в Новгороде Великом? Та мотнула головой:

- Не-а.

- Увидишь златоверхие храмы и преухищренные терема повыше московских. Князинька увозит нас в Новгород.

Лесная дева, присев на одре, понурилась:

- Не жилец… Боярышня вышла из себя:

- Спятила? С чего взяла «не жилец»? Почём знаешь?

- По взору, - вымолвила Раина. - Старческие глаза глядят будто бы из загробной жизни.

Многоместная колымага двигалась неспоро. В подушках сидели четверо: Всеволожа с Раиной, князь Константин, что по старости затруднялся скакать в седле, и священноинок в клобуке до бровей. Обочь колыхалось множество всадников.

- На что большая обережь, князинька? - удивилась Евфимия.

- Все дороги ворами заворены, - отвечал Константин Дмитрич.

Инок молчал, созерцая движущийся мир в оттулённом оконце. Евфимия знала: во Вседобричь прибыл он третьего дня. Вчера отдыхал с пути и трапезовал в ложне. С князем говорил кратко. Подозревалось: именно он - основная причина их внезапного выезда.

- Отче Симеон, - обратился к нему Константин Дмитрич. - Это моя названая дочка со своей девушкой, - показал на Евфимию и Раину.

- Благослови, Господи, дочь боярина Иоанна, - пробормотал Симеон.

- Знаешь ли меня, святой отец? - спросила боярышня.

- Видел на Москве у Пречистой, хотя сам из Суздаля, - ответил монах.

- Священноинока Симеона знавал твой батюшка, - сообщил своей подопечной князь. - Большой учёностью славен сей мой старый знакомец! То-то митрополит Исидор взял его на Восьмой Вселенский собор! Многое повидал в чужих землях наш мудрый старец. Поведай, отче, - обратился князь к иноку, - каково житье в западных городах. А то мы тут в Новгороде слушаем лишь своих купцов. Вон Стефан Верховитинов побывал в Царьграде и такого наплёл! Жаба там ходила по улицам, пожирала людей. Метлы сами мели: встанут люди - улицы чисты…