Михаил Волконский - Жанна де Ламотт

Она думала, что успеет скрыться из Франции в нужный момент и что во всяком случае Мария Антуанетта не допустит разыграться этому делу, которое грозило для нее скандалом.

Но скрыться де Ламотт не успела, а Мария Антуанетта не побоялась скандала.

Госпожу де Ламотт судили, приговорили к публичному наказанию на эшафоте. Она была наказана, и палач наложил на нее свое клеймо, но потом ей удалось бежать из тюрьмы, где ее хотели заточить на всю жизнь, и поселиться в Лондоне. Но и там враги не оставляли ее своими преследованиями.

Правда, она написала и напечатала свои мемуары о Марии Антуанетте, в которых не пощадила несчастной королевы. За это убийцы, подкупленные французскими дворянами, несколько раз покушались на ее жизнь.

Дело дошло до того, что Жанна де Ламотт должна была спастись от них тем, что выпрыгнула в окно.

После этого она поддалась уговорам одной русской княгини, с которой подружилась в Лондоне, и потихоньку выехала с нею в Крым, распустив слухи о своей мнимой смерти.

И с тех пор она жила с княгиней в Крыму; та старалась окружить ее всевозможными заботами и попечениями и ни за что не соглашалась никуда уезжать, не представляя даже возможности, чтобы где-нибудь было лучше, чем в Крыму.

Много воды утекло и много событий произошло. Во Франции отпраздновала свой кровавый пир революция. Мария Антуанетта и ее супруг, король Людовик Шестнадцатый погибли, и деспотизм республики увенчался деспотией Наполеона, возвышению которого не могла не завидовать госпожа де Ламотт, так как ее жизнь была одним сплошным падением.

Все изменилось во Франции, но Жанна не могла вернуться туда, будучи заклеймлена палачом, и должна была продолжать довольствоваться жизнью на прекрасном, но диком берегу Крыма и ездою на лошади по его горам.

И у нее не было ни копейки своих денег, она во всем зависела от княгини, (а между тем она могла бы обладать богатством, которое составляло цену ожерелья. Она считала, что выстрадала себе это богатство и купила его ценою своей жизни и своего позора; и действительно оно могло бы быть в ее руках, если бы не обстоятельства, причиною которых была глупость ее пособников.

В то время когда в Париже разыгрывалось судилище над нею из-за ожерелья, оно уже было отослано ею в Амстердам с верным человеком, который продал его, а вырученные деньги спрятал в надежном месте. Последним был потайной подвал на небольшой мызе, купленной специально с целью спрятать там на время ее богатство.

Когда Жанна освободилась из тюрьмы и, бежав в Лондон, надумала воспользоваться спрятанными там деньгами, оказалось, что ее верный человек умер, а мыза вместе с тайником была куплена аббатом Жоржелем, секретарем кардинала де Рогана, и в его владении деньги пропали для Жанны де Ламотт.

Однако она надеялась, что рано или поздно, но они придут к ней.

В Лондоне она вступила в тайное общество восстановления прав обездоленных, открыв этому обществу тайну подвала на мызе аббата Жоржеля, впоследствии кардинала Аджиери. Ей было обещано, что если не все деньги, то большая часть не минует ее рук, нужно лишь подождать смерти кардинала Аджиери.

И Жанна ждала, ждала многие годы. Наконец, наступила эта долгожданная смерть кардинала Аджиери; но общество восстановления прав обездоленных ничего не могло сделать, потому что, очевидно, слишком неумело повело дело, и мыза со всем состоянием, которое де Ламотт считала своим, перешла к незаконному сыну аббата Жоржеля (кардинала Аджиери), которому он и завещал свое имущество.

Как члены общества выпустили из рук этого наследника, за которым следили, она не могла хорошенько понять, но факт был налицо: сын аббата владел состоянием, а она, одинокая, должна была доживать свой век в диком Крыму…

А между тем дело обстояло так. В Петербурге как-то вдруг неожиданно объявился Александр Николаевич Николаев, или Саша Николаич, как называли его приятели, и, несмотря на то что никто не знал его происхождения, стал вращаться в лучшем обществе столицы. Его положению в обществе много содействовало то, что по паспорту он был дворянином, что он вел хотя и скромную, но в то же время барскую жизнь, что он отличался вполне светскими манерами, и, главное, по-видимому, обладал большими средствами.

Однако, относительно последнего обстоятельства знакомые Саши Николаича жестоко ошибались. Состояния у него не было никакого. Правда, скончавшийся в Париже воспитатель Саши Николаича перед смертью передал ему двадцать тысяч франков, но Николаев истратил их на приобретение обстановки в Петербурге, куда он переехал после смерти своего воспитателя из Парижа. Кроме того, воспитатель Саши Николаича перед смертью передал ему пакет, в котором было указание на одного из петербургских банкиров: и последний стал выплачивать Саше ежемесячно тысячу рублей. Эти деньги по тому времени были огромными и служили Саше Николаичу единственным ресурсом к жизни.