Юрий Андреев - Багряная летопись

Вечером, с приездом Безбородько, они втроем сели ужинать. Он по-прежнему был сдержан и любезен, но Наташа сквозь ресницы заметила брошенный им на нее какой-то удивленный взгляд, который тотчас сменился веселой улыбкой, когда она подняла глаза. Она попросила разрешения сходить назавтра с Марией Ивановной в аптеку, он любезно согласился («Конечно, конечно! Тюрьма даром не проходит») и тут же передал хозяйке две красненьких ассигнации — сумму крупную. — «Ну, и сладенького чего-нибудь купите, Мария Ивановна, в кондитерской».

Наташа встала, попрощалась и, сказав, что хочет отдохнуть, отправилась к себе. Вспомнив Безбородько, она тщательно заперла дверь, поворочалась-поворочалась и заснула. Неизвестно, сколько прошло времени, но, видимо, не очень много, как что-то непонятное начало ее беспокоить. Она открыла глаза. На столе неярко горела лампа. Напротив кровати в глубоком будуарном кресле сидел Безбородько в шелковом ночном халате и, откинув голову на заплетенные сзади руки, смотрел на нее. Наташа сжалась и напряглась, готовая дать любой отпор, готовая на смертельную схватку, но он продолжал сидеть неподвижно.

— Что вам здесь надо? — хрипло спросила она.

Он пододвинул кресло вплотную к кровати и продолжал молчать.

— Как вы посмели войти сюда? Немедленно оставьте комнату!

— А ведь я действительно люблю вас, Наташа, — тихо и как-то удивленно произнес он. — Сегодня тяжелый день: вот этой рукой, — он поднял руку вверх, — я расстрелял офицера, который оскорбил вас. Это был боевой офицер и, между прочим, единственный сын своих не очень богатых родителей. Я убил его, потому что он поднял руку на вас…

— Он убил двести беззащитных людей!

— Да, вы прекрасны… Я вошел сюда без разрешения потому, что мне надо снять тяжкий грех со своей души, ту обиду, которую я причинил вам, хотя и невольно, не будучи в силах противиться чувствам, внушенным вами. Выслушайте и поймите меня. Когда вы внезапно скрылись, времени для раздумий у меня не оставалось. Я благополучно доставил вашу маму в Омск и обеспечил ей беспрепятственный проезд до Владивостока. Скажу вам прямо, что я мог тоже уехать в Англию и выйти из игры. Но я понял, что без вас у меня нет жизни! Я понял, что должен найти то, что стало моей мечтой, моим дыханием, моим счастьем. И я не уехал. Я понял, что должен найти вас и искупить в ваших глазах свою вину. Я избрал именно уфимское направление и согласился на должность начальника контрразведки только потому, что здесь у меня были наибольшие шансы вас отыскать. — Безбородько нервно хрустнул пальцами. — Уфа была взята молниеносно. Красные бежали, не забрав даже раненых. К сожалению, в семье не без урода. Произошел тот эксцесс, который так болезненно коснулся и вас. В списках арестованных я увидал и вашу фамилию, узнал о вашем подвиге, — да, да, подвиге! Ведь этот мерзавец мог убить вас!.. — Безбородько захлебнулся от волнения и помолчал. — Надежде Александровне я пока ничего не сообщал, это ваше дело.

Наташа внимательно смотрела на него. Что это за человек? Почему он так настойчиво добивается ее расположения? Как ей избавиться от него?

— Мой грех тяжел, но я хочу его искупить так, как это возможно в моих силах. Может быть, вы хотите интересную, высокооплачиваемую службу? Я рад предложить ее вам. Дело в том, что в штабе генерала Ханжина крайне нужна переводчица-стенографистка. На многих заседаниях присутствуют иностранные советники, они больше говорят на французском и английском языках. Переводчиков здесь найти, конечно, можно, но переводчика и стенографистку в одном лице днем с огнем не сыщешь. Вы — единственная и неповторимая в Уфе! Да и не только в Уфе — во всем мире! — Он потянул свою руку к ее пальцам, но тут же резко отдернул ее. — Тут, конечно, будут свои трудности. Возможно, вам не следует показывать, что вы знаете английский язык. Придется копии протоколов передавать мне, чтобы я всегда был в курсе дела. Как видите, я предельно откровенен. А не хотите, что же: завтра же дам телеграмму мамочке, она переводит деньги — и прощай родина!

«Так вот зачем я тебе нужна сейчас — быть надежным информатором о секретах союзников!.. Да, бесспорно! Но это признание в любви, эта преданность? Если он играет в чувства, то зачем? А эта угроза отправить к матери? Ну, бог с ним. Однако как быть с его предложением?»

— Василий Петрович, вы серьезно полагаете, что меня можно отправить в Лондон к маме? — сдержанно спросила она. — Интересно узнать, каким образом: в тюремном вагоне или под конвоем?