Карел Чапек - Война с саламандрами (сборник)

– Прежде всего подбежал к пострадавшей, – начал полицейский, – чтобы оказать ей первую помощь.

– Сначала надо было заметить номер машины, – проворчал Мейзлик, – а потом уже заниматься этой бабой… Впрочем, и я, вероятно, поступил бы так же, – добавил он, почесывая голову карандашом. – Итак, номер машины вы не заметили. Ну, а другие приметы?

– По-моему, – неуверенно сказал полицейский номер 141, – она была темного цвета. Не то синяя, не то темно-красная. Из глушителя валил дым, и ничего не было видно.

– О господи! – огорчился Мейзлик. – Ну как же мне теперь найти машину? Бегать от шофера к шоферу и спрашивать: «Это не вы переехали старуху?» Как тут быть, скажите сами, любезнейший?

Полицейский почтительно и равнодушно пожал плечами:

– Осмелюсь доложить, у меня записан один свидетель. Но он тоже ничего не знает. Он ждет рядом в комнате.

– Введите его, – мрачно сказал Мейзлик, тщетно стараясь выудить что-нибудь в куцем протоколе. – Фамилия и местожительство? – машинально обратился он к вошедшему, не поднимая взгляда.

– Кралик Ян, студент механического факультета, – отчетливо произнес свидетель.

– Вы были очевидцем того, как сегодня в четыре часа утра неизвестная машина сбила Божену Махачкову?

– Да. И я должен заявить, что виноват шофер. Судите сами, улица была совершенно пуста, и если бы он сбавил ход на перекрестке…

– Как далеко вы были от места происшествия? – прервал его Мейзлик.

– В десяти шагах. Я провожал своего приятеля из… из кафе, и когда мы проходили по Житной улице…

– А кто такой ваш приятель? – снова прервал Мейзлик. – Он тут у меня не значится.

– Поэт Ярослав Нерад, – не без гордости ответил свидетель. – Но от него вы ничего не добьетесь.

– Это почему же? – нахмурился Мейзлик, не желая выпустить из рук даже соломинку.

– Потому, что он… у него… такая поэтическая натура. Когда произошел несчастный случай, он расплакался как ребенок и побежал домой… Итак, мы шли по Житной улице; вдруг откуда-то сзади выскочила машина, мчавшаяся на предельной скорости…

– Номер машины?

– Извините, не заметил. Я обратил внимание лишь на бешеную скорость и говорю себе – вот…

– Какого типа была машина? – прервал его Мейзлик.

– Четырехтактный двигатель внутреннего сгорания, – деловито ответил студент-механик. – Но в марках я, понятно, не разбираюсь.

– А какого цвета кузов? Кто сидел в машине? Открытая или лимузин?

– Не знаю, – смущенно ответил свидетель. – Цвет, кажется, черный. Но, в общем, я не заметил, потому что, когда произошло несчастье, я как раз обернулся к приятелю: «Смотри, говорю, каковы мерзавцы: сбили человека и даже не остановились».

– Гм… – недовольно буркнул Мейзлик. – Это, конечно, естественная реакция, но я бы предпочел, чтобы вы заметили номер машины. Просто удивительно, до чего не наблюдательны люди. Вам ясно, что виноват шофер, вы правильно заключаете, что эти люди мерзавцы, а на номер машины вы – ноль внимания. Рассуждать умеет каждый, а вот по-деловому наблюдать окружающее… Благодарю вас, господин Кралик, я вас больше не задерживаю.

Через час полицейский номер 141 позвонил у дверей поэта Ярослава Нерада.

– Дома, – ответила хозяйка квартиры. – Спит.

Разбуженный поэт испуганно вытаращил заспанные глаза на полицейского. «Что же я такого натворил?» – мелькнуло у него в голове.

Полицейскому наконец удалось объяснить Нераду, зачем его вызывают в полицию.

– Обязательно надо идти? – недоверчиво осведомился поэт. – Ведь я все равно уже ничего не помню. Ночью я был немного…

– Под мухой, – понимающе сказал полицейский. – Я знаю многих поэтов. Прошу вас одеться. Я подожду.

По дороге они разговаривали о кабаках, о жизни вообще, о небесных знамениях и многих других вещах; только политике были чужды оба. Так, в дружеской и поучительной беседе, они дошли до полиции.

– Вы поэт Ярослав Нерад? – спросил Мейзлик. – Вы были очевидцем того, как неизвестный автомобиль сбил Божену Махачкову?

– Да, – вздохнул поэт.

– Можете вы сказать, какая это была машина? Открытая, закрытая, цвет, количество пассажиров, номер?

Поэт усиленно размышлял.

– Не знаю, – сказал он. – Я на это не обратил внимания.

– Припомните какую-нибудь мелочь, подробность, – настаивал Мейзлик.

– Да что вы! – искренне удивился Нерад. – Я никогда не замечаю подробностей.

– Что же вы вообще заметили, скажите, пожалуйста? – иронически осведомился Мейзлик.

– Так, общее настроение, – неопределенно ответил поэт. – Эту, знаете ли, безлюдную улицу… длинную… предрассветную… И женская фигура на земле… Постойте! – вдруг вскочил поэт. – Ведь я написал об этом стихи, когда пришел домой.