Карел Чапек - Война с саламандрами (сборник)

– Молодой человек! – вскричал полковник вне себя. – Где эти бумаги?

– У меня в кармане, – осклабился сыщик. – Куда же это я их сунул? – говорил он, роясь в карманах люстринового пиджачка. – Ага, вот. Это ваши?

Полковник вырвал из рук Пишторы драгоценный документ № 139/VII отд. «С» и даже прослезился от радости.

– Дорогой мой, – бормотал он. – Я готов вам за это отдать… не знаю что. Жена! – закричал он. – Поди сюда! Это господин полицейский комиссар… господин инспектор… э-э-э…

– Агент Пиштора, – осклабясь, сказал человечек.

– Он нашел украденный документ, – разливался полковник. – Принеси же коньяк и рюмки… Господин Пиштора, я… Вы даже не представляете себе… Если бы вы знали… Выпейте, господин Пиштора!

– Есть о чем говорить… – ухмылялся Пиштора. – Славный коньячок! А жестянка, мадам, осталась в участке.

– Черт с ней, с жестянкой! – блаженно шумел полковник. – Но, дорогой мой, как вам удалось так быстро найти документы? Ваше здоровье, господин Пиштора!

– Покорно благодарю, – учтиво отозвался сыщик. – Ах господи, это же пустяковое дело. Если где очистят кладовку, значит ясно, что надо взяться за Андрлика или Пепика. Но Пепик сейчас отсиживает два месяца. А ежели, скажем, очистят чердак, то это специальность Писецкого, хромого Тондеры, Канера, Зимы или Гоуски.

– Смотрите-ка! – удивился полковник. – Слушайте, ну а что, если, к примеру, шпионаж? Прошу еще рюмочку, господин Пиштора.

– Покорно благодарю. Шпионажем мы не занимаемся. А вот кража бронзовых дверных ручек – это Чепек и Пинкус. По медным проводам теперь только один мастер – некто Тоушек. Пивными кранами занимаются Ганоусек, Бухта и Шлезингер. У нас все известно наперед. А взломщиков касс по всей республике – ик! – двадцать семь человек. Шестеро из них сейчас в тюрьме.

– Так им и надо! – злорадно сказал полковник. – Выпейте, господин Пиштора.

– Покорно благодарю, – сказал Пиштора. – Я много не пью. Ваше здоровьице! Воры – ик! – знаете, неинтеллигентный народ. Каждый знает только одну специальность и работает на один лад, пока мы его опять не поймаем. Вроде вот как этот Андрлик. «Ах, – сказал он, завидев меня, – господин Пиштора! Пришел не иначе как насчет той кладовой. Господин Пиштора, ей-богу, не стоящее дело, ведь мне там достались только бумаги в жестянке. Скорей сдохнешь, чем украдешь что-нибудь путное». – «Идем, дурень, – говорю я ему, – получишь теперь не меньше года».

– Год тюрьмы? – сочувственно спросил полковник. – Не слишком ли строго?

– Ну, как-никак, кража со взломом, – ухмыльнулся Пиштора. – Премного благодарен, мне пора. Там в одной лавке обчистили витрину, надо заняться этим делом. Ясно, что это работа Клечки или Рудла. Если я вам еще понадоблюсь, пошлите в участок. Спросите только Пиштору.

– Послушайте, – сказал полковник. – Я бы вам… за вашу услугу… Видите ли, этот документ… в нем нет ничего особенного, но я не хотел бы его потерять… Вот вам, пожалуйста, возьмите, – быстро закончил он и сунул Пишторе бумажку в пятьдесят крон.

Пиштора был приятно поражен и даже стал серьезным.

– Ах, право, не за что! – сказал он, быстро пряча кредитку. – Такой пустяковый случай. Премного благодарен. Если я вам понадоблюсь…

– Я дал ему пятьдесят крон, – благодушно объявил жене полковник Гампл. – Такому болвану хватило бы и двадцати, но… – полковник махнул рукой. – Будем великодушны, ведь документ-то нашелся!

– Господин Колда, – сказал Пацовский вахмистру Колде, – у меня тут кое-что есть для вас.

Пацовский во времена Австро-Венгерской монархии тоже был полицейским и даже служил в конной полиции, но после войны никак не мог приспособиться к новым порядкам и ушел на пенсию. Малость поосмотревшись, он наконец арендовал деревенскую гостиницу под названием «На вышке». Гостиница была, конечно, где-то на отшибе, но теперь это как раз начинает нравиться людям: всякие там загородные прогулки, сельский пейзаж, купание в озерах и разные такие вещи.

– Господин Колда, – сказал Пацовский, – я тут чего-то не возьму в толк. Остановился у меня один гость, некий Ройдл, живет уже две недели, и ничего ты о нем не скажешь: платит исправно, не пьянствует, в карты не играет, но… Знаете что, – вырвалось у Пацовского, – зайдите как-нибудь взглянуть на него.

– А в чем же дело? – спросил Колда.

– В том-то и загвоздка, – продолжал Пацовский огорченно, – что я и сам не знаю. Ничего, кажется, особенного в нем нет, но как бы это вам сказать? Этот человек мне не нравится, и баста.