Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года

– Я потерял все, – восклицал третий, – но я не жалею об этом, так как пожертвовав своим багажом мне удалось спасти моего раненого брата.

Вот так мы разговаривали несколько дней подряд, а те, кто молчали, глубоко внутри себя размышляя обо всех опасностях, которые они прошли, тайно возносили горячую благодарность Провидению за это воистину чудесное спасение.

После трагического перехода через Березину, когда наши резервные корпуса стали такими же, как те, которые побывали в Москве, сбылись все фатальные пророчества, и всем стало ясно – всем, кроме нашего вождя (чью жизнь Провидение, казалось, хранило только для того, чтобы, испытав полный крах, он, наконец, раскаялся), – что все кончено.

Воистину жестоко был наказан этот завоеватель, который терял завоеванные территории со скоростью большей, чем та, с которой он захватывал их, получавший листья кипариса вместо лавров победы, и дымящиеся руины городов вместо триумфальных рукоплесканий. Кроме того – 20 000 безоружных, полураздетых солдат, у которых вместо сапог ноги были обернуты старыми и рваными шляпами, а на плечах вместо шинелей и плащей – куски мешковины и лошадиная шкура – иногда даже свежесодранная.

Это были жалкие останки храброй пятисоттысячной армии, которая, если бы не амбиции одного человека, всегда была бы гордостью Франции и ужасом для ее врагов.

29-е ноября. Мы приехали очень рано в село Камень [148] Камень – теперь агрогородок Камено, Минская обл., Беларусь. – Прим. перев. и продолжали наш путь в Плещеницы, когда вернулся командир авангарда Коло с сообщением, что с криками «Ура!» в город ворвались 2 000 казаков и устроили кровавую бойню – они убивали каждого, кто попадался им на улицах.

– Герцог Реджио, – сказал он, – будучи раненым прошлой ночью, едва мог добраться до города, но, к счастью, многие офицеры, выразив горячее желание оказать ему помощь или умереть за него, ухитрились закрепиться в каком-то доме, вызвав этим страх у неприятеля. Казаки отошли на ближайшую высоту и оттуда принялись обстреливать дом маршала, пытаясь заставить его сдаться. Смерть, казалось, желала непременно заполучить герцога Реджио – пушечное ядро ударило в стропило, откололо щепку и этой щепкой его снова слегка ранило. Также этот офицер сообщил нам, что в том доме был и генерал Пино, а граф д'Антуар у самого въезда в Плещеницы был обстрелян и едва успел уйти.

Из этого сообщения следовало, что мы остаемся в Камне. На следующий день (30-го ноября) мы вышли до рассвета и, проходя через Плещеницы, убедились в истинности полученной накануне новости. Мы увидели дом, который занимал герцог Реджио и очень удивлялись тому, что 2 000 казаков не рискнули силой увезти маршала, которого защищали всего двадцать раненых офицеров. Наполеон остановился в этом городе, но вице-король продолжал идти дальше и расположился лагерем в брошенной деревне недалеко от Завишино, которая на карте была обозначена как Нестановичи. [149] Село сохранилось и, в связи со своим ростом, превратилось в отдельные Великие Нестановичи и Малые Нестановичи. Завишино расположено совсем рядом с ними. Однако, на «Карте Наполеона» Нестановичи и Завишино совершенно правильно обозначены как разные деревни. Отсюда следует, что Лабом пользовался какой-то менее точной картой. – Прим. перев.

1-е декабря. На следующий день, около семи утра, вице-король, сопровождаемый несколькими офицерами, возглавил группу гренадеров Королевской Гвардии, которые до сих пор оставались верными своим знаменам. После очень долгого, и даже для мужчины утомительного марша, мы прибыли в город Илья. Евреи, составлявшие большинство жителей этого города, бежать не стали, но движимые алчностью, даже продали нам немного продуктов из тех своих запасов, которые они намеревались спрятать от нас. Мы щедро заплатили им, ибо в такой ситуации даже самая простая пища дороже золота. Не будь ее, мы бы наверное, потеряли храброго и уважаемого полковника Дюрье, здоровье которого сильно пошатнулось скорее от недоедания, чем от того энтузиазма, с которым он выполнял свои важные и тяжелые обязанности.

2-е декабря. Марш на Молодечно был особенно унылым и утомительным. В течение двенадцати часов, без остановки, мы шли через огромный лес. Мороз страшный, и единственное, что нас согревало, так это надежда на то, что казаки не будут беспокоить наш правый фланг. Капитан Жуар, которого отправили в Вилейку к генералу Вреде, заверил нас, что баварцы все еще удерживают этот важный пункт.