Джон Донн - Стихотворения и поэмы

Свиданьем первым, сведшим навсегда,
Желаньями, что вспыхнули тогда,
Надеждами без утоленья, всею
Решимостью, которую имею,
Взаимностью – и памятью о днях
Гонений, о ловушках, о врагах —
Молю тебя бесслезно… Но во имя
Любви, не уничтоженной ни злыми
Наветами, ни яростью отца,
Во имя клятв, которым нет конца,
Я заклинаю, я переклинаю
Все наши клятвы прежние… Я знаю:
Преступней, чем уехать одному,
Я поступлю, коль в путь тебя возьму,
Ведь путь опасен. Не скорби душою —
Не будь пажом, останься госпожою.
Останься госпожой, благослови
Меня в дорогу манием любви

И знай, что даже смерть нас не сумеет
Разъединить: душа к душе приспеет.
Ведь красота не обуздает шквал,
Любовь не усмирит девятый вал,
Не сможет нежность укротить Борея, —
Припомни, как погибла Орифея, —
Он в клочья растерзал ее, любя.
Воистину безумие – тебя
Опасности подвергнуть понапрасну.
В разлуке – души слитны и согласны.
Пойми, как простодушен твой расчет:
Наряд пажа, как раз наоборот,
Лишь привлечет вниманье к стройной стати,
Столь женственной и в юношеском платье.
То будет не обман – самообман.
Болван, как он ни вырядись, – болван;
В миг полного затмения Селена
Селеною пребудет неизменно.
Французы – мастера таких затей,
Хлыщи, хамелеоны всех мастей,
Развратники, венерики, притворы —
Разоблачат неловкого актера
И ни на шаг проходу не дадут.
А итальянцы, как известно, чтут
И мальчиков – лишь были бы смазливы.
Как содомиты, бросятся ретиво
На ангела… Голландец пристает
К кому угодно, если перепьет,
А пьян он вечно. Как унять злодея?..
Останься! Англия – вот галерея
Для медленных прогулок той, что ждет,
Когда Господь на небо призовет.
Мои удачи пусть почаще снятся
Тебе в такие ночи, но бояться
Огласки, как и прежде, ты должна.
Ни похвала, ни брань мне не нужна,
Публичных славословий иль проклятий
Я не хочу! И не сгоняй с кровати
Служанку диким воплем: ох! ох! ох!
Любимый рухнул на альпийский мох!
Ограблен! ранен! схвачен в плен и пытан!
Таких речей итог давно испытан:
Накликаешь! Решит Зевес, что мне
В былом – любви достаточно вполне.

Я в небе измененья наблюдаю,
А сам разнообразье отвергаю
И не делю со многими любовь…
Но только новизна волнует кровь.
Ведь солнце, золотой властитель света,
Преображая тусклые предметы,
По зодиаку движется вперед
И, кончив старый, входит в новый год.
Вселенная подвластна измененью:
Лишь в нем одном источник наслажденья
Прозрачнее всего реки поток,
Где он широк и путь его далек,
Пруд может быть приятною картиной,
Но он гниет и зарастает тиной.
Не говорите мне, друзья, о ней,
Что лишь она достойна быть моей.
Ее желанной сделала природа,
Пожалуй, для всего мужского рода, —
Я первый бы презреньем заклеймил
Того, кто бы ее не полюбил,
Я жизнь готов отдать, в любви сгорая,
Но, как хотите, я не понимаю,
Зачем служить я должен лишь одной,
Не смея и помыслить о другой?
Нет, мне не по душе закон такой!
Я белокурой нынче околдован,
Сияньем золотых волос я скован,
Взор нимфы обольстил меня, увлек…
Я даже бы в могилу с нею лег!
Но и смуглянка может стать любимой,
Ведь речь ее влечет неодолимо.
В иных, хотя достоинств этих нет,
Но тоже привлекает некий свет,
И хоть они не блещут красотою,
Зато пленяют мыслей чистотою,
И тут нас соблазняет, так сказать,
Сама попытка их завоевать.
А нашим предкам счастье улыбалось:
Измена там виною не считалась,
Кого желал, ту делал ты женой,
Ты мог владеть красавицей любой:
Женились на сестре и на кузине,
Как водится у персов и поныне.
Храня свое достоинство всегда,
Там дама сразу говорила: «Да!»
Совсем не то теперь уже на свете:
Доверчивость заманивают в сети,
Забыт природы благостный закон,
Хоть предками священно чтился он,
И хартия свобод ушла в забвенье,
И стали мы теперь рабами Мненья.
Чудовище ужасное оно,
Нам с ним – увы! – считаться суждено:
Оно веленьем моды непреклонной
Диктует нам и нравы и законы,
Неся любви непоправимый вред,
И прежней силы у любви уж нет!
Амур теперь зачахнул и смирился,
Могучих крыльев он своих лишился,
Утратил лук тугой с колчаном стрел,
Которыми сердца разить умел.
Как мало тех, кто нынешней порою
Остался в дружбе с вольностью былою!
Сторонники низвергнутой любви,
Они хранят ей преданность в крови —
И, нынешние обходя запреты,
Дают ей вечной верности обеты.
В их лагерь, скромный рыцарь, встал и я,
И не уступит им любовь моя.
Я радость нахожу в таком служенье,
Готов я исполнять ее веленья,
И, данный лишь одним движеньем глаз,
Мгновенно сердце выполнит приказ.
Наступит некогда иное время,
И я отвергну тягостное бремя:
Не вечно рабство, должный срок пройдет,
И лучший век свободу нам вернет.
То, что дало нам времени теченье,
Не так легко поддастся измененью,
Страстей мгновенных схлынет суета,
С достоинством сольется красота,
И, ежели в одной найдется счастье,
Навек мы будем у нее во власти.