Ивлин Во - Возвращение в Брайдсхед

Через неделю иезуит снова пришел к чаю. Начались пасхальные каникулы, и Корделия была дома.

– Леди Марчмейн, – сказал их гость, – вам следовало бы избрать для этой роли кого-нибудь из молодых отцов. К тому времени, когда Рекс станет католиком, меня давно уже не будет в живых.

– Неужели? А я думала, все идет хорошо.

– Все и шло в определенном смысле неплохо. Он выказывал исключительное рвение – принимал на веру все, что я говорю, запоминал целые куски, не задавал никаких вопросов. Не нравилось мне все это. Он словно лишен чувства реальности. Но я знал, что он попадет в сферу стойкого католического влияния, и был готов принять его. Временами приходится идти на риск – со слабоумными, например. Никогда не скажешь с уверенностью, чего они поняли, чего не поняли, но если имеется кто-нибудь, кто будет за ними присматривать, мы в таких случаях готовы идти на риск.

– Ах, как жаль, что Рекс этого не слышит! – вздохнула Корделия.

– Но вчера я все понял. Беда современного образования в том, что оно маскирует истинные размеры человеческого невежества. С людьми старше пятидесяти мы точно знаем, чему их учили, а чему нет. Но молодые люди снаружи все такие образованные, такие знающие, и только когда эта тонкая корка знания прорывается, видишь под нею глубокие провалы, о существовании которых даже не подозревал. Возьмите вчерашний случай. Все, казалось, шло прекрасно. Он помнил наизусть большие куски из катехизиса, выучил «Отче наш» и «Богородица Дева, радуйся». Потом я, как водится, спросил, не мучают ли его какие-нибудь сомнения. Он поглядел на меня заговорщицки и сказал: «Послушайте, святой отец, по-моему, вы со мной хитрите. Я решил принять вашу веру и приму, но вы уж очень много недоговариваете». Я поинтересовался, что он имеет в виду, и он ответил: «У меня был долгий разговор с одним лицом католического вероисповедания – очень набожным и образованным человеком, и я от него кое-что узнал. Например, что спать нужно ложиться ногами на Восток, потому что в этом направлении находится рай и если умрешь ночью, то прямо туда и зашагаешь. Я, разумеется, готов спать ногами в любом направлении, как захочет Джулия, но неужели вы думаете, что взрослый человек может поверить насчет шагания на небо? А как насчет того, что папа римский назначил свою лошадь кардиналом? Или насчет этой коробки на паперти, куда надо положить фунтовую бумажку с чьим-нибудь именем и этот человек попадет в ад? Я ничего не говорю, может, во всем этом и есть какой-то смысл, – сказал мне он, – но вам следовало самому мне рассказать, чтобы я не узнавал от кого-то еще».

– Бедняга, что все это может означать? – изумилась леди Марчмейн.

– Вы сами видите теперь, как еще ему далеко до церкви.

– Да, но кто ему это наговорил? Уж не во сне ли ему все приснилось? Корделия, в чем дело?

– Какой болван! Мамочка, какой потрясающий болван!

– Корделия, это ты?

– Ох, мамочка, ну кто бы мог подумать, что он на это клюнет? Я ему и не то еще нарассказала. Про священных мартышек в Ватикане – все в таком роде.

– Ну что ж, мне вы работы прибавили немало, – заметил отец Моубрей.

– Бедный Рекс, – сказала леди Марчмейн. – Знаете, это даже внушает к нему симпатию. Вы должны обращаться с ним как с умственно отсталым ребенком, отец Моубрей.

Так наставления в вере были продолжены, и отец Моубрей дал наконец согласие принять его в лоно святой церкви за неделю до свадьбы.

– Казалось бы, они должны были из кожи вон лезть, чтобы меня заполучить, – жаловался Рекс. – Я могу им во многих отношениях быть очень полезен. А они жмутся, как те типы, что раздают членские карточки в казино. И кроме того, – добавил он, – Корделия совсем заморочила мне голову, я и не знаю, что написано в катехизисе, а что она придумала.

В таком положении были дела за три недели до свадьбы; приглашения были разосланы, подарки прибывали каждый день; подружки невесты были в восхищении от сшитых для них туалетов. Вот тут и взорвалась, как назвала это Джулия, «бомба Брайди».

Со свойственной ему беспощадностью он безо всякого предупреждения обрушил свой запас взрывчатки прямо на мирное семейное сборище. Под свадебные подарки была отведена в Марчмейн-Хаусе просторная библиотека; там сошлись леди Марчмейн, Джулия, Корделия и Рекс, занятые развертыванием и разборкой подношений. Вошел Брайдсхед и некоторое время молча наблюдал за их работой.

– Китайские вазы, все в трещинках, от тети Бетти, – говорила Корделия. – Старые-престарые. Я помню, они стояли на лестнице в Бакборне.