Джек Керуак - Видения Коди

КОДИ. В полночь мы катим, мы вспарываем воздух

ДЖЕК. Мы раскатываем Небраску одним величественным свертком земли, там домики, человек в бесконечности своей

КОДИ. Дорога никогда не заканчивается, горизонт черен, где-то впереди у них свет

ДЖЕК. Мы сбиваем Небраску с наших крыльев, камешек за камешком – мы подлетаем к рассветам Айовы, сто и десять миль в час; Старый Тихоокеанский Союзный Маршрут Экспрессов у нас одесную, телеграфные провода горят у нас в вентиляторе, мы движемся

КОДИ. Я к черту сбиваю тяги, это не мой «кадиллак»

ДЖЕК. Далеко позади на погребальном заднем сиденье спят двое студентиков из колледжа

КОДИ. Мясо для Шикаго

ДЖЕК. Мы проезжаем сезонников дороги с костерком под водяной цистерной – мы не притормаживаем осведомиться – Айова бледно-зелена, Коди угрюмо ведет. Мы любим друг друга и всю ночь разговариваем об этом и комментируем воспоминанья. Том Соер никогда не проводил времени лучше. Коди мне рассказывает о своем прошлом: «Да, но нет, ну, да, я и впрямь помню и фактически, то была гостиная тетки Эда Веля, мы играли в прыщики, болтая весь день и занимаясь этим весь день – но постой, я и впрямь помню, это было после и не превыше книги про фильмы арт-кино, которую я потерял —»

КОДИ. Я говорил про множество всего в свой черед

ДЖЕК. Мало-помалу в маленьких айовских городишках звонят церковные колокола, это воскресное утро, в золотом воздухе взмывают гимны, они созывают толпы в баптистские церкви сухопарой великой земли

КОДИ. Дама с белыми волосами в столовке угощает нас добавкой картошки

ДЖЕК. Мы рвем вперед, Коди устраивает гонки с маниакальным итальянским гангстером, хиповым кошаком из Шикаго, который, с матерью, желает помериться своим новым «бьюиком» с нашим «кадом», девяносто миль он пытается ехать наперегонки с Коди, Коди поддразнивает его бампер дальше, ужас, у парня фора в сто ярдов на проходном изгибе, и Коди съедает недостачу, напучив губы, а нога его опускается на дроссель лимузина – Итальянский маньяк сдается с диким ликованьем и улыбается, вскинув руки, когда мы с ревом проносимся мимо – мать его сдалась. Меня начинают пугать айовские изгибы и ложусь на заднее сиденье, свернувшись калачиком – паранойя насчет аварии

КОДИ. Чувак весь распален истерически лишь потому, что мне случилось знать, сколько эта детка способна выжимать, чего ж ой —

ДЖЕК. Поп-песенки чпокают в облаках, но мне тем не менее страшно – я боюсь этого пугающего дня, минуту назад он спустился на затор машин на узком мосту, который распутался, лишь когда он мимоходом навязал вопрос – он заставил всех нас выстроиться к рылу грузового автофургона направленьем на запад, с колдобиной и канавами, гудячие истерические проходящие машины со всех сторон, нам все удалось, никакой огромный грузач не поднял свой трагический горб в фатальном красном деньке Айовеи, сегодня вечером они будут петь «Уобэш» луны, а нам удалось – но я не могу успокоиться, если дорога несется и шипит у меня под головой, покуда огромный плот машины лупит вперед с маниакальным Ахавом за рулем. Вспых и пульс тех деревьев, дневных светов, слишком быстро

КОДИ. К середине Айовы и после пресных заморочек в Де-Мойне (где встретились Ма и Па) (в 1926-м) тот чертов негритос-дурила, кому я водяной мешок проткнул, небольшой транспортный легкий ухаб, и вот уже он болонь вызывает, утверждая, что это ДТП, и я скрылся, а мы ему кровь дали, имя владельца и адрес, и всё – завис, стало быть, в итоге, после двух часов в по-лицевом участке, пока они звонят поперед магнату в его Шикаго – середина дня, возле Иллиноя, я устал

ДЖЕК. Милые речки текут в красной крапчатой грезе

КОДИ. Я гоню прямо дальше, от Дэвенпорта к Сисеро за две секунды, впереди дымный старый Шикаго, мы подбираем пару сезонников за пятьдесят центов на горючку и вот уж приезжаем

ДЖЕК. Вкатываясь в город Шикаго, в сумерках, в августе

КОДИ. Тормоза больше не работают, тягам кранты, мы проезжаем отвратительный Сволочной Ряд Мэдисон-авеню, там некоторые наглухо мертвы в канавах

ДЖЕК. Кое-кого там знал Карл Сэндбёрг – великих героев давным-давней шикагской ночи, тех, кто узнавал Уилларда, лишь однажды вечером поглядев один бой и коснувшись его, когда он проходил мимо и затем умирал в прохлопах , от Денвера и дальше начисто: плотность трагедии в Америке сбивает с толку и объемом своим неохватна, умалум вдоль по клеенке со своим жучком, сетчатые двери не для того делались, чтоб ими просто так хлопали и ни в какой интересной ночи. Всяк важен и интересен