Маргарет Этвуд - Мадам Оракул

Я позвонила в издательство, мистеру Стержессу, и объявила:

– Я передумала. Я не хочу издавать книгу.

– Что? – удивился Стержесс. – Почему?

– Не могу объяснить, – сказала я. – Это личное. – Послушайте, – ответил Стержесс, – мы ведь с вами подписали контракт, помните?

Но не кровью же, подумала я.

– Разве нельзя это как-нибудь отменить?

– Книга уже в печати, – сказал Стержесс. – Может быть, лучше встретимся? Выпьем чего-нибудь, все обсудим…

Стержесс, фигурально выражаясь, погладил меня по спинке, заверил, что все будет хорошо, а я позволила себя уговорить. После этого он начал звонить специально, чтобы укрепить мой боевой дух.

– Мы вовсю жмем на газ, – говорил он. Или: – Мы пропихнули вас в пару очень важных мест. – Или: – Мы отправляем вас в турне по Канаде.

Я сразу представила поезд и Королеву на открытой платформе, которая машет рукой. Мне тоже так придется? Вспоминался еще мистер Арахис; он работал на стоянке у супермаркета «Лоблауз» по определенным субботним дням. У него были человеческие ноги в коротких гетрах и руки в белых перчатках, но вместо тела – огромный арахис; и он плясал, слепо, неуклюже дергая конечностями, а рядом девушки-ассистентки продавали книжки-раскраски и орехи в пакетиках. Ребенком я его очень любила, а потом вдруг поняла, каково это – быть арахисом: неудобно, стыдно и душно. Наверное, не стоило подписывать контракт с такой бездумной лихостью, после пятого «Кузнечика». Приближался день выхода книги. Я каждое утро просыпалась с неясным, очень нехорошим чувством и далеко не сразу вспоминала, в чем дело.

Впрочем, сигнальный экземпляр меня немного успокоил: настоящая книга, с моей фотографией на обложке, как положено. Луиза К. Делакор никогда не удостаивалась такой чести. Правда, отзыв на обложке настораживал: «Современная любовь и сложности межполовых взаимоотношений, поданные с удивительной остротой и шокирующей откровенностью». Я полагала, что моя книга не совсем об этом, однако Стержесс заверил, что знает свое дело.

– Вы пишете, мы продаем, – сказал он. И с ликованием добавил, что ему «удалось добиться» самой важной рецензии.

– Что вы имеете в виду? – не поняла я.

– Мы позаботились, чтобы книга попала к тому, кому она обязательно понравится.

– Разве так честно? – пролепетала я, чем очень насмешила Стержесса.

– Вы неподражаемы! – воскликнул он. – Такой и оставайтесь.

«НОВАЯ КОМЕТА НА ЛИТЕРАТУРНОМ НЕБОСВОДЕ» – так называлась самая первая рецензия, в «Торонто Стар». Я вырезала ее кухонными ножницами и вклеила в новый блокнот, специально купленный в «Крески». Мне постепенно становилось лучше. В «Глоуб» книгу прямо в одном абзаце назвали «гномической» и «хтонической». Я нашла эти слова в словаре. Может, если разобраться, все не так уж плохо?

(Но я забыла о природе комет, этих гигантских скоплений космического мусора с длинными огненными волосами и красивыми хвостами – астрономы их открывают и называют в свою честь. Знамения несчастий. Провозвестницы войны.)

Я подарила Артуру «Мадам Оракул», написав на первом листе: «Артуру, с огромной любовью. ХХХХ, Джоан». Но он ни словом не обмолвился о книге, а я боялась спросить. Он замкнулся в себе и стал подолгу пропадать в университете – по крайней мере, так говорил. Временами, когда ему казалось, что я на него не смотрю, он бросал на меня обиженный взгляд. Я ничего не понимала, ибо ожидала чего угодно – обвинений в мистификации, буржуазности, нелепице, безвкусице, – но только не такого странного поведения. Словно я совершила чудовищный, непроизносимый грех.

Я пожаловалась Сэму, у которого давно вошло в привычку забегать к нам во второй половине дня на кружку-другую пива. Он знал, что мне известно про Марлену, и мог на нее пожаловаться.

– Знаешь, я по уши в дерьме, – признался он. – Марлена не просто держит меня за яйца, но еще и выкручивает. Она хочет рассказать про нас Дону. Считает, что мы должны быть честными и открытыми. Теоретически, конечно, да, но… Она собирается переехать ко мне с детьми и все такое. Я прямо с ума схожу. И потом, – в голосе Сэма зазвучала привычная истовость, – подумай, что станет с «Возрождением»! Дело развалится!

– Это будет ужасно, – вяло отозвалась я. – Слушай, Сэм, у меня проблема.

– У тебя? – удивился Сэм. – У тебя же не бывает проблем.

– А вот бывает, – сказала я. – Дело в Артуре и моей книге. Понимаешь, он даже не ругает ее. Это совершенно не в его духе. Он ведет себя так, будто ее не существует, но при этом страшно обижается. Она что, настолько ужасна?