Маргарет Этвуд - Мадам Оракул

– Погодите-ка, – перебила я. – Вы же можете кого-нибудь покалечить…

– Марлена предлагает сделать это ночью, – поспешно вмешался Дон. – Нам все равно не взорвать его весь, так что это будет скорее символ. Жест, как ты и сказала.

Они просили меня спрятать динамит. И даже придумали, как это сделать. Я должна была купить подержанный автомобиль, указав вымышленное имя и адрес квартиры одного из новых возрожденцев, который все равно собирался уехать на пару месяцев. А потом положить динамит в багажник и каждый день переставлять машину с одной улицы или стоянки на другую.

– Даже подержанная машина стоит денег, – резонно заметила я.

– Послушай, это ведь твоя идея, – сказала Марлена. – Поэтому ты нам как минимум должна помочь. А машину можно купить совсем недорогую, сотни за две.

– Но почему именно я?

– Тебя никто не заподозрит, – ответила Марлена. – Ты не похожа на террористку.

– И сколько же мне этим заниматься? – спросила я.

– Пока мы не выработаем окончательный план. Тогда мы заберем у тебя машину.

– Ладно, хорошо, – согласилась я. – Где ваш динамит?

– Вот, – сказал Дон и протянул мне картонную коробку.

Я вовсе не собиралась проделывать все то, что они придумали, и на следующий же день села в такси, отвезла динамит к Королевскому Дикобразу и спрятала у него в подвале, где и так было полно всяких корзин и коробок. Я сказала, что это свадебный подарок, невероятно уродливая статуэтка, которая мне просто опротивела дома.

– Но мне бы не хотелось, чтобы ты это открывал, – добавила я. – Из сентиментальных соображений.

Королевский Дикобраз не признавал относительно правдоподобного. Этим, в частности, он мне и нравился: относительное его не устраивало, он верил только в разрушительный абсолют.

– Где ты взяла динамит? – спросил Королевский Дикобраз. Мы лежали на матрасе; серьезные разговоры он всегда оставлял на потом.

– Я ведь просила не открывать коробку, – возмутилась я.

– Да брось, ты же знала, что я открою. Тебе прекрасно известно, что я обожаю уродливые статуэтки. Где ты его раздобыла?

– Это не мой, – сказала я. – Это одних знакомых.

– Никогда не видел, как он взрывается, – задумчиво проговорил Королевский Дикобраз. – Но я обожаю День королевы Виктории, это мой любимый праздник. И еще Хэллоуин.

– Если тебе хочется что-нибудь взорвать, – сказала я, – то даже не думай. Если они узнают, что динамит пропал, у меня будут серьезные неприятности.

– Но мы, – отозвался он, – можем потом достать новый динамит.

– Нет, – отрезала я, сразу вспомнив, как он чуть не убил нас обоих током. Один из его друзей, тоже конкреативный художник, сказал, что если взять елочную гирлянду, включить в сеть, вывинтить лампочку и в момент эякуляции сунуть палец в патрон, то оба партнера испытают самый фантастический оргазм в жизни. В рецепте друга, правда, упоминалась еще пара-тройка косячков, но от травки Королевский Дикобраз давно отказался. «Ребячество, – заявлял он. – Разве Фреду Астеру нужна наркота?» Он много дней подряд уговаривал меня испытать этот способ – «артне-факт», как он выражался; «не» означало элемент случайности – и даже купил на барахолке какую-то немыслимо старую гирлянду.

– Что за бредовая мысль, я же не тостер, – сказала я. Тогда он спрятал гирлянду под матрасом и незадолго до моего очередного визита включил ее в розетку, чтобы в решительный момент тайком от меня сунуть палец на место лампочки. Но не успели мы начать, как из-под матраса повалил дым. И теперь я опасалась, что с динамитом будет нечто похожее.

Как обычно, чем сильнее я возражала, тем больше загорался Королевский Дикобраз. Он вскочил, начал расхаживать по комнате и даже нахлобучил на голову меховую ушанку, как у полицейских, – свое недавнее приобретение.

– Ну давай попробуем, – умолял он, – это же так здорово! Не будем его никуда подкладывать, просто взорвем где-нибудь ночью и посмотрим, что выйдет! Бог мой, это же фантастика! Устроим такой, знаешь, хэппенинг , только для нас! Спектакль для двоих, кайф! Ба-а-бах! Больше такой возможности не представится, как ты можешь упускать такой шанс?

– Легко, – заверила я. – Терпеть не могу бессмысленного грохота.

– В таком случае ты связалась не с тем мужчиной, – сказал он и начал лизать мое ухо.

– Чак, будь благоразумен.

– Благоразумен, – проворчал Королевский Дикобраз. – Будь я благоразумен, ты бы меня не любила. Пускай другие будут благоразумны. – Он снял ушанку и швырнул ее через всю комнату. – И не называй меня Чак. (Не так давно я узнала, что его настоящее имя Чак Брюер и он работает на полставки рекламным художником и специализируется по макетам и дизайну. В этом он признался под огромным секретом, будто в чем-то глубоко постыдном.)