Сельма Лагерлёф - Сказание о Йосте Берлинге

И пока есть жизнь на земле, дух ее обитает не только в нас, но и во всем, что нас окружает, в предметах, которые мы называем неодушевленными. О чем догадываются они в долгом, без сновидений сне? Они слышат глас Божий – в этом я не сомневаюсь. Но слышат ли они глас человеческий?

О, дети нынешних времен, разве вы не замечали? Когда кровавые битвы и ненависть сотрясают землю, страдают не только люди. Моря дичают, они становятся кровожадными, а поля делаются скупыми, как ростовщик. Но горе тем, из-за кого плачут горы и печально вздыхает лес!

Странным был год правления кавалеров. Суета человеческая смутила и покой неживой природы. Как мне описать эту заразу, распространившуюся в наших краях, как черная смерть пятьсот лет назад? Неужели и вправду кавалеры приобрели какую-то власть над Вермландом, неужели они, как языческие боги, распространили дух беспечности, безделья и жажды все новых и новых приключений на всю округу?

Если описать все, что творилось в тот год на берегах Лёвена, мир бы открыл рот от изумления. В самом воздухе словно растворен был сладкий яд. Возрождались старые влюбленности, возникали новые. Разгоралась почти забытая ненависть, затаенная месть находила свою жертву. Время пролетало в танцах и играх, карточной игре и пьянстве. Всех охватила жажда наслаждений, и все желания, спрятанные глубоко в душе, оказались выставленными напоказ.

Конечно же зараза шла из Экебю. На заводах, в усадьбах люди словно с ума посходили, совершали поступки, о которых раньше даже и подумать не могли без дрожи. Мы знаем все эти истории, потому что старики еще помнят, что происходило на заводах и в больших поместьях, но нам почти ничего не известно, что происходило на бедных хуторах и среди арендаторов, но можно не сомневаться, что беспокойное время отразилось и на них. Люди, словно одержимые, вдруг захотели исполнения самых порочных желаний, неловкое слово, сказанное в семье, маленькая ссора, которая в нормальные времена была бы тут же забыта, приводила к разрывам. Все тайное становилось явным, но не только дурное – скрытые добродетели людей, о которых никто и догадываться не мог, тоже проявлялись во всей своей красоте. Нельзя сказать, чтобы все было скверно, но поверьте, странное было время – даже добрые поступки не хуже дурных приводили к самым печальным последствиям. Все это напоминало бурелом в лесу: дерево падает на дерево, одна сосна увлекает за собой другую, и даже подлеску приходится несладко – падающие гиганты сминают его, как траву.

А что касается простого народа, крестьян, слуг, работников, хоть мы и мало о них знаем, но можно не сомневаться: всеобщее помешательство отразилось и на них. Сердца ожесточились, рассудок помутился. Никогда не было таких диких плясок на перекрестках, никогда бочки с пивом не опустошались с такой скоростью, никогда столько зерна не шло на брагу, никогда перегонные кубы не ведали такой нагрузки. Никогда не было так неспокойно на пирушках – в ответ на неловко сказанное слово тут же появлялись ножи.

Словно отравленный ветер носился по Вермланду.

И не только людьми овладело необъяснимое беспокойство. Волки и медведи словно с цепи сорвались, лисы беззастенчиво забирались в курятники, и никогда раньше на хуторах не слышали их предвещающий беду хриплый, с подвыванием лай. Заблудившиеся овцы пропадали в лесу, а эпидемии скота шли одна за другой. Приходилось то и дело закапывать мясо, а ведь оно могло бы спасти от зимнего голода целые семьи.

Конечно, из города всего этого не увидеть. Надо пожить на отдаленном хуторе где-нибудь на опушке нескончаемого елового леса. Или следить сутками напролет за углежогной ямой, или жить на берегу озера в наскоро сколоченной хибаре и белыми ночами следить за неторопливым и капризным движением плотов в Венерн. Только так можно научиться распознавать тайные знаки и сообразить: что-то не так. В природе тоже царит тревога и ожидание беды.

И этот год выдался именно таким. Даже старики не помнили подобного паводка. Мы уже рассказали, как весенним наводнением снесло мельницу и кузницу в Экебю, но вода похозяйничала и в других местах. Даже маленькие речки, ободренные невиданным количеством весенних дождей, разгулялись не на шутку, начали нападать на хутора и поселки. Унесенных амбаров и сараев было не сосчитать. А сколько бед наделали грозы! Сколько сожженных овинов и деревьев!

Но все это продолжалось только до Иванова дня.

Потом пришла засуха.