Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Утром Роберта осторожно, не потревожив спящего, выбралась из-под одеяла и бесшумно оделась. Подошла к окну, раздвинула шторы. За окном вовсю светило солнце. Ги спал, лежа на спине, лицо его было счастливым и по-детски беззащитным. Кончиками пальцев Роберта с нежностью провела по его лбу. Ги раскрыл глаза.

— Уже утро, — сказала она. — Вставай, не стоит опаздывать в лицей.

На лице Ги появилась несмелая хмурая улыбка. Усевшись в постели, он принялся натягивать на себя одежду. Роберта с интересом наблюдала.

Вниз они спустились вместе. За столиком по-прежнему сидел ночной портье. Занятый своими мыслями, он едва кивнул обоим. Роберта ответила на приветствие без всякого смущения и помогла Ги выкатить мотоцикл на улицу. Через десять минут они уже были возле ее дома. Ги остановил мотоцикл. Стоя на тротуаре, он не знал, что сказать. Пару раз он попытался выдавить нечто вроде «ну, я…» или «как-нибудь нужно будет…», а потом, нервно сжимая рукоятку тормоза и упершись взглядом в асфальт, проговорил:

— Ты меня ненавидишь?

— Нет, конечно. Это была лучшая ночь в моей жизни, — ответила Роберта.

Пора, пора, решила она, взрослеть и набираться осторожности.

Ги неуверенно поднял голову, опасаясь увидеть в глубине ее глаз насмешку.

— Я смогу еще встретиться с тобой?

— Разумеется. Сегодня вечером, как обычно.

— Господи, если я не уберусь сейчас отсюда, то меня опять развезет.

Роберта поцеловала его в щеку. Ги лихо вскочил в седло, и мотоцикл рванул по улице, унося в городской лабиринт своего беспечного, презирающего опасности седока.

Проводив его взглядом, Роберта вошла в дом. Движения ее были спокойными и женственными, невинными и полными тихой радости. Она поднялась по темной лестнице на третий этаж, вставила в замочную скважину ключ и какое-то мгновение помедлила. Вот оно, твердое решение: никогда, никогда она не скажет Луизе, что Ги всего шестнадцать лет.

Издав негромкий смешок, Роберта повернула в замке ключ и вошла.

Привычка взяла верх, превратилась в подобие ежевечернего ритуала. Садясь на Гранд-Сентрал [248] Главный железнодорожный вокзал Нью-Йорка. в вагон пригородного поезда, он первым делом раскрывал французскую газету. Чтение давалось с трудом, поскольку лишь по возвращении из Европы, чуть больше года назад, он заставил себя заняться языком. В конце концов удавалось прочесть почти все, от перечисления несчастных случаев на второй полосе, разделов политики и культуры до новостей спорта. Но прежде всего его интересовала информация об attentats и plastiquages — покушениях и взрывах, совершаемых в Алжире и самой Франции членами ОАС [249] Organisation Armee Secrete ( фр .) — военно-политическая организация фашистского типа, противостоявшая в 60-х годах политике деколонизации президента де Голля и ставившая целью захват власти во Франции. , тайной армии, пытавшейся свергнуть генерала де Голля.

Он искал имя. На протяжении целого года поиски оставались безуспешными. Но как-то дождливым весенним вечером, когда поезд, битком набитый пленниками уродливых пригородов, отползал от грязного перрона, глаза остановились на знакомом сочетании букв. Предыдущей ночью, сообщал репортер, в Париже прозвучало одиннадцать взрывов. Взлетели на воздух книжный магазин, аптека, квартиры двух правительственных чиновников и дом, в котором жил журналист. Последний сильно пострадал от царапин и порезов, но газета уверяла, что его жизни ничто не угрожает.

Бошер сунул листок под сиденье. Приносить его домой он не собирался.

Поезд вынырнул из туннеля и понесся по эстакаде над Парк-авеню. По оконному стеклу косо били струйки дождя. События развивались не совсем так, так предполагалось, хотя разница была несущественной. Да, несущественной. Он смотрел в окно, и память уносила его в прошлое; промокшие нью-йоркские кварталы сменились залитыми полуденным солнцем улицами Парижа…

Войдя в табачную лавку, Бошер мимикой и жестами дал продавцу понять, что именно ему требуется. Это была уже его вторая сигара после полудня. Дома Бошер никогда не курил во второй половине дня, но ведь сейчас отпуск, он только что за прекрасным столом отметил встречу с двумя старыми друзьями, а кроме того, находится в странном и восхитительном городе — Париже. Еще одна сигара дарила ощущение непринужденной свободы и роскоши. Тщательно раскурив ее, он неторопливо тронулся вдоль улицы, с удовольствием поглядывая на витрины дорогих магазинов и женщин, любуясь отблеском последних лучей осеннего солнца на вознесенной к небу бронзовой фигуре Наполеона.